Стук. Ритм сердца в очередной раз сбивается, пропуская лишний удар. Шаг. Под ногой со скрипом проседает старая доска, одна из многих отсыревших половиц в небольшой квартире на окраине Лондона. Свист. Ветер из приоткрытого окна врывается в помещение, с шуршанием разнося лежащие на столе листы бумаги, исписанные именами и датами. Вздох. В груди зреет большой комок горького разочарования, еще утром казалось, что он близок к разгадке как никогда. Тщетно. Сидя в четырех стенах словно узник в Азкабане уже много недель, Прюэтт ни на дюйм не продвинулся вглубь по дорожке из кровавых следов, ведущих к обнаружению имени виновного. Необходимо было выстроить все события последних шести месяцев и собрать воедино доказательства непосредственно на месте смерти, но сил вернуться в наполненный когда-то смехом дом ему пока не хватало. Трус. Несмотря на то, что каждая мелкая деталь сентябрьского вечера глубоко отпечаталась в памяти, к воспоминаниям то и дело примешивались ложные кошмары, сбивавшие с толку и не дававшие четко провести грань между реальностью и вымыслом.
Крик. Из головы не выходит придуманный им самим зов о помощи, в отчаянье брошенный знакомым женским голосом. Гидеон! Липкая алая жидкость на собственных руках, цветочный запах любимых духов исходящий от мертвенно бледной кожи, вывернутая под неестественным углом нога, глубокая рана зияющая на лбу, запачканные в крови золотые локоны в беспорядке раскинутые по полу, звенящая тишина пустого помещения. Они ее пытали. Для людей Темного лорда мало просто прервать жизнь человека, гораздо приятнее получить полный спектр садистких удовольствий до того, как из палочки вырвется неотвратимое убивающее заклятье.
Помни. Какая сегодня дата на календаре? Что сейчас, день или ночь? Спал ли он в последние несколько суток, когда последний раз ел? В комнате царила полутьма с того самого момента, как Гидеон вошел в недавно снятую скромную квартиру, отправившись туда сразу после похорон Вивиан. Воспоминания о прощальной церемонии проявлялись застывшими отрезками, будто недвигающиеся маггловские колдографии. Он помнил, что погода, словно издеваясь, была солнечная и теплая; что ему так и не хватило смелости, чтобы посмотреть в глаза родителям невесты; что рядом стояли брат и сестра; что было произнесено много теплых слов, которые совсем потеряли смысл без ее существования. А дальше только всепоглощающая темнота и беспросветный туман, прерываемые лишь рефлекторными механическими действиями собственного тела, не дававшими Прюэтту отправиться на тот свет раньше времени. Кажется, он ел пару дней назад и даже немного вздремнул, засмотревшись на язычки пламени в камине.
Живи. В Аврорате Гидеону дали отпуск на целых два месяца, думая, что перерыв в работе пойдет тому на пользу. Напротив, он бы с большим удовольствием с головой погрузился в дело, чтобы хоть на секунду вырваться из замкнутого круга разрушающих мыслей и бардака, что отныне царил в его квартире. Чтобы появился иной смысл вставать с кровати по утрам, чтобы не теряться во времени, чтобы кто-то диктовал ему что делать и как. Тем не менее, о том, чтобы прийти на собрания Ордена Феникса пока не было и речи. Высокая цена, которую Гидеон заплатил за членство в организации Дамблдора, желчью распространялась по его груди, вызывая лишь приступы гнева. Было время, когда он винил всех. В первую очередь себя, во вторую - Пожирателей, но частенько доставалось и Альбусу. Прюэтт не сдерживался ни словесно, проклиная собственную гордыню и неосмотрительность; ни физически, опрокидывая на пол мебель и швыряя подвернувшиеся под руку предметы в стены к полному неудовольствию ни в чем не повинных соседей. Со временем такие вспышки стали редкостью, уступив место холодному безразличию.
Стук. Опять удар сердца? С чего так громко. Шаг. Почему половица скрипит совершенно по-другому? Крик. Гидеон! Голос совсем не похож на тот сладкий медовый шепот, что когда-то ласкал его слух. Опять стук. На этот раз куда настойчивее, будто кулаком били во входную дверь, требуя ответа. Прюэтт медленно отошел от импровизированной доски расследования на стене, заполненной фотографиями и документами, связанными между собой красными нитями, а затем на ватных ногах вышел в коридор. Пришлось сделать над собой ощутимое усилие, прежде чем дернуть за витиеватую ручку. Видеть никого не хотелось, но посетитель мог оказаться из Аврората и прийти, чтобы попросить Прюэтта заранее выйти из отпуска. Вздох. Дверь с тяжелым скрипом открылась, на пороге стоял младший рыжий брат.
- Фабиан, - произнес Гидеон хриплым, отвыкшим от разговоров голосом.

Как и большинство родителей, посвятивших значительную часть собственной жизни воспитанию детей, Тесса до последнего сопротивлялась тому, чтобы отпускать своего младшего сына из фамильного гнезда – в особенности после того, как меньше года назад единственная дочь разбила ей сердце, сбежав с рыжим Уизли. И только лишь долгие уговоры супруга, считающего, что жизнь под отцовской крышей портит мужчину, да наличие у вчерашнего выпускника пусть и не такой серьезной, как у старшего сына, но, все же, работы, смогли убедить ее в принятии неизбежного.  Поиски съемного жилья в магическом квартале Лондона на пике высокого летнего сезона, правда, оказались куда труднее, чем юный Прюэтт мог себе в принципе представить: в одной квартире сосед, похоже, держал у себя дома авгурея, от протяжного низкого переливчатого крика которого прямо во время просмотра не спасали даже наложенные на дверь и стены шумоподавляющие заклинания. Во второй до него явно обитал болотный тролль – такой затхлости он даже в полузаброшенных находившихся под Черным озером подземельях Хогвартса не чувствовал. Ну а в третьей с него запросили настолько баснословную сумму ренты, что ее навряд ли смог бы покрыть даже контракт на игру в основном составе «Стоунхейвенских Сорок», не говоря уже подписанном им пока что на игру в запасном. У родителей же, явно до последнего мечтавших, что младший пойдет по стопам старшего брата и займется спасением жизней, а не «этими своими опасными полетами», он уж точно не хотел просить денег – потому, было принято волевое решение пока поиски отложить минимум до конца лета, в надежде, что к тому времени туристы и гости столицы сбегут по домам из-за начала дождливого сезона. Благо, вторую часть дня было трудно испортить.

Фабиан золотой монетой отстукивает по неровной барной стойке ритм застрявшей в голове со вчерашнего вечера мелодии, пока усталый бармен с синяками под глазами и залысиной на пол головы наливает ему медовуху. Несмотря на то, что это уже было его второе по счету лето в совершеннолетнем возрасте, по-настоящему ощущать себя взрослым бывший гриффиндорец начинает только после выпуска. Словно, лишь вместе со сданными экзаменами и последней поездкой на Хогвартс-экспрессе все те детские переживания и эмоции трансформировались в нем во что-то качественно новое. Конечно же, все это было абсолютнейшим заблуждением, но вы попробуйте в этом разубедить восемнадцатилетнего подростка, полного уверенности, что уж он-то к своим годам познал эту жизнь. Солнце для него светило теперь по-другому, известный ему с самого детства «Дырявый котел» сегодня казался меньше, чем когда-либо в воспоминаниях, ну а пинта холодной медовухи должна была стать вишенкой на торте его сегодняшнего такого взрослого вечера. «Торт» же этот, он, к слову, собирался съесть не один, а в компании – Джейсон Вогтейл, что во время учебы делил с ним и Тедом одну спальню в башне Гриффиндора, хоть и покинул школу на два года раньше них, решив, что творческой личности аттестат Ж.А.Б.А. не так уж и важен, но, даже не смотря на это, несомненно, смело мог считаться их третьим мушкетером. Фабиан друга не видел вот уже почти год – все прошлые рождественские каникулы он провел с семьей, а на пасхальных – в так глупо смотревшихся на нем рубашке с криво перекрашенным заклинением в попытке казаться взрослее и солиднее факультетском галстуке, подписывал в «Трех метлах» свой первый контракт с одним из рекрутов, что весь последний курс присутствовали на большинстве школьных матчей в поисках новых талантов. В том же пабе чуть позже в тот день он напился с друзьями на радостях. Да так, что, чуть было, документы эти не потерял – если бы не мистер Беннет, держащий лавку старьевщика и в удачное время ее закрывавший и заметивший выпавший из внутреннего кармана пиджака конверт, спортивная карьера Прюэтта, возможно, сложилась бы совсем по-другому. И это была лишь одна из тех историй, которыми вчерашний выпускник хотел сегодня поделиться с другом. Он хоть и рассказывал тому в письмах о побеге сестры, своем расставании с Доркас, экзаменах и прочем, но сухо и кратко, словно опасаясь, что Джейсон может сейчас уже жалеть о своем решении покинуть школу, и его истории о Хогвартсе посыпать соль не незажившую рану. Воспитанный в традициях, что школа является неотъемлемой частью жизни, Фаб и представить себе не мог, как на такое можно решиться и сколько мужества для этого нужно иметь, потому сегодня в его планах было проговорить с лучшим другом если не до рассвета, то минимум до глубокой ночи.

- Благодярю, сдачи не надо, - он оставляет галлеон благодарному бармену и, взяв в каждую руку по стакану медовухи отправляется за один из столиков у стены.