Шехзаде широким, быстрым шагом двигался по коридорам дворца. Селим твердо решил переговорить с повелителем и получить разрешение отправиться в санджак сразу же после окончания празднеств.

Ни отец, ни матушка никого не торопили. Да и сам шехзаде не имел ничего против задержаться в столице еще на некоторое время. Дела в Кютахье шли должным образом, торопиться причин не было. Не было. Кроме одной.

Звалась эта причина Хасан. Брат-близнец. Частичка его души. Они вместе девять месяцев находились в утробе матери. Вероятно, дружны близнецы были только там. Или еще первые месяцы жизни, пока не научились ходить и разговаривать.

Младший брат постоянно затевал ссоры. Шехзаде Хасана не остановил даже военный поход. И это несмотря на то, что его еще не простил султан Сулейман. Сам Селим прощение отца-повелителя получил. И сей факт приводил братца в бешенство.

Селим не собирался забывать обвинения, выдвинутые Хасаном. Не забыл он вынутый братом из ножен меч. Несколько дней назад шехзаде пересилил себя и решил переговорить с младшим братом, объясниться. Зачем? Почему? Слишком успокоительным оказался воздух Топкапы после трех лет войны.

Глупый поступок? Несомненно. Селим удостоверился в том, как только увидел брата. Старший из близнецов вошел в покои младшего без разрешения, в его отсутствие. Разумеется, Хасан вновь пришел в ярость. Драку в тот день предотвратила Михришах, чудесным образом появившаяся в покоях.

Но с Селима довольно. Под одной крышей с братом он проведет только установленное рамками приличия время. Закончатся праздники и шехзаде вернется в Кютахью. Падишах удерживать не станет – в том шехзаде не сомневался. А причину объяснить легко. Она более, чем реальна и правдива – дела санджака, в котором он отсутствовал три года.

Матушка старательно скрывала от султана ссоры близнецов. Но чем дольше Селим и Хасан проводят время в одном дворце, тем чаще эти ссоры будут вспыхивать. Любопытно, чью сторону займет валиде? Рано или поздно ей, как и Михришах придется выбирать…

Шехзаде Селим остановился перед султанскими покоями.
- Доложите повелителю, что я прошу аудиенции, - холодно приказал мужчина стражникам.
Минута-другая и ему позволено войти. Глубокий вдох и шехзаде твердо шагнул через порог покоев падишаха.

- Простите, повелитель, что отвлек вас от дел, - Селим поклонился, как и должно. – Мое дело не срочно и не столь важно. Но оно требует вашего решения.

- Повелитель, мое дело не столь серьезно, но имеет значение лично для меня, - шехзаде заметил благодушное расположение султана. Но не приведи Аллах, рассердить его! – Я лишь прошу вашего дозволения отправиться в санджак, как только закончатся все празднества. За время похода я успел соскучиться по Кютахье. Я получал отчеты из санджака, но мне следует убедится в положении дел лично.

Селим не лукавил и уж тем более не лгал. Шехзаде слишком долго ждал милости султана, который отменил свое наказание и дозволил Селиму вернуться в Кютахью. Но прожить в своем санджаке удалось лишь несколько месяцев – османская армия под предводительством султана Сулеймана выступила в трехлетний поход.

- Повелитель, - шехзаде слегка склонился, - вы поймете меня, как никто другой. Теперь, когда вы во главе армии вернулись в столицу, управление в санджаках потребует непременного присутствия санджакбеев.

Не огорчать же государя известием, что близнецы вновь не способны ужиться под одной крышей далеко не маленького дворца. На факт оставался фактом. Каждый лишний день в столице грозил вылиться в громкую ссору с Хасаном. Ссору, о которой неминуемо узнал бы падишах.

Селим не желал разочаровать отца, остававшегося довольным поведением сына в походе. Но сносить оскорбления брата – нет уж увольте. Оскорбление не достигает мудреца – но Селим - не мудрец. Если брат-близнец вновь вздумает вытащить меч из ножен и направиться в сторону Селима… Селим терпеть не будет. Хасан желает драку – он ее получит. Даже если после обоих ждет жестокое наказание.

В голове мелькает шальная мысль: рассказать падишаху об унизительных обвинениях младшего из близнецов в адрес старшего. А по сути и в адрес самого султана. Коли шехзаде не промолчит, разразится гроза. А если промолчит, молчание ее только отсрочит. Приструнить Хасана не под силу даже валиде. Не под силу или она не желает? Атийе Султан старалась не выделять сыновей. Разумеется, вечные ссоры близнецов огорчали валиде. Нравоучения не спасали ситуацию в детстве, а уж теперь и подавно.

Нет, Селим промолчит. Промолчит, если повелитель не задаст вопроса о причинах. Лгать, глядя в глаза султану Сулейману, шехзаде не посмеет. Иншалла, он был убедителен в своем объяснении и не вызвал у отца подозрений.

- Благодарю, повелитель, - Селим поклонился. В разрешении султана причин сомневаться не было. Но все формальности требовалось соблюсти.

Во взгляде отца, правителя великой империи, читалось одобрение стремлению Селима поскорее принять бразды управления санджаком в собственные руки. Шехзаде не желает предаваться праздности и беспечности. Он – воин и государственный деятель, сын падишаха. Женщинам позволительно проводить весь день за вышиванием и сплетнями, а мужчина рожден, чтобы действовать, тем более шехзаде.

Шехзаде Селим уже подумывал просить разрешения удалиться, но повелитель решил сообщить сыну нечто важное, для кого – шехзаде предстояло понять, после того, как выслушает отца-султана. Внимательный взгляд падишаха мира заставил мужчину вздрогнуть.

Султан Сулейман говорил о поведении близнецов во время похода. Братья – как ни странно, но Селим и Хасан все еще оставались братьями – проявили себя достойно. С одной стороны, похвала из уст падишаха ласкала слух и воодушевляла. Но с другой, отец намекал на вечные конфликты между близнецами, выражал желание, чтобы кто-то, вернее, старший – Селим, оказался мудрее и пресекал ссоры в дальнейшем.

Шехзаде до боли сжал пальцы. Почему он должен быть умнее, благоразумнее? Почему опять ему следует нести ответственность за поступки Хасана? Разве это справедливо? Ему терпеть нападки и придирки? А если Хасан опять направит на него меч – молча позволить себя убить? Нет, не этому учил сыновей султан Сулейман, и шехзаде Селим не станет стоять, опустив руки. В одном отец совершенно прав: отъезд – единственный выход.

- Повелитель, я клянусь сделать все, что будет в моих силах для предотвращения ссор с братом, - Селим не лгал и не лукавил. Это было и его личное желание. – Но Хасан… - шехзаде запнулся, тщательно подбирая слова, – боюсь, он сочтет меня трусом, - мужчина грустно усмехнулся. - Но для меня важно лишь ваше мнение и ваше желание, я не стану реагировать на обвинения со стороны брата.

На мгновение в голове пронеслась мысль: султану стало известно об инциденте в лагере. Глупо полагать, будто падишах может не знать чего-то, происходящего в его империи. Разве, что об интригах в гареме. Но распространятся о случившимся шехзаде не станет.

- Повелитель, причиной моего отъезда, помимо дел санджака, является мой брат-близнец. Нам тесно под одной крышей. Чем чаще мы встречаемся, тем неизбежнее конфликты. Я лишь желаю исполнить ваше пожелание, - ложь? Нет, лгать, глядя в глаза правителю Османов, Селим не осмелится, но навлекать беды на голову Хасана, хотя тот и не заслуживает такого снисхождения, тоже не посмеет. Хотя бы ради матери, которая болезненно относится к их вражде. – Хасан злится на меня за то, что вы позволили вернуться мне в Кютахью. Его можно понять, а я не хочу вызывать раздражение брата еще больше, - более для шехзаде Хасана шехзаде селим сделать ничего не может.