С того самого дня, как в Конью пришла новость об окончании похода, Михришах Султан пребывала в приподнятом настроении. Она была счастлива, что все любимые ею люди возвращаются домой, и на фоне этого меркла даже сама великая победа Османской армии. Дорога в Стамбул вместе с матушкой и фаворитками Искандера показалась ей чуть ли не самой короткой и приятной за всю ее жизнь, ведь время в приятной компании текло быстрее, а нетерпеливое ожидание скорой встречи с отцом и братьями предавало сил.
Когда же все женщины Династии выстроились в покоях управляющей гаремом в тот знаменательный день, когда армия повелителя въехала в город, с лица Михришах не сходила улыбка. Конечно, за эти три года она сильно изменилась, повзрослела, сама стала матерью, в конце концов, но оттого лишь сильнее были ее переживания за родных, что каждый день рисковали своими жизнями на благо великого государства.
После же, понимая, что все ее братья наверняка захотят повидаться с фаворитками и детьми, вернуться в нормальный ритм жизни здесь, дома, Михришах Султан не стала навязываться, хотя самой ей очень хотелось проведать братьев без лишних глаз и ушей. Султанша отправилась домой, где и ее ждала долгожданная встреча с вернувшимся с войны супругом. Но выждав положенный как ей казалось срок, она таки прибыла во дворец, чтобы встретиться с любимыми шехзаде. И первым в ее списке был младший из близнецов, шехзаде Хасан, ведь теперь их связывала общая тайна, и Михришах не терпелось поговорить с братом обо всем, что случилось после ее отъезда из Амасьи три с половиной года назад.
[float=left][/float]Но приближаясь к покоям шехзаде, госпожа почувствовала неладное. Чем ближе она подходила, тем громче и отчетливее слышались голоса обоих близнецов, которые совершенно точно снова о чем-то спорили. На лбу султанши пролегла суровая складка, а руки легли на подол платья, чуть приподнимая его, чтобы ускорить шаг. Оказавшись у дверей, Михришах Султан не произнесла ни слова: одного взгляда госпожи было достаточно, чтобы стражники безропотно исполнили ее немой приказ, открывая перед госпожой двери и пропуская ее внутрь.
- Что здесь происходит? - громко потребовала она объяснений, пока взгляд ее метался с одного брата на другого. Ей было прекрасно известно об очередной ссоре, что уже случилась между братьями во время похода, и лишь благодаря стараниям Синана Паши, кому и она сама, и Атийе Султан приказали следить за близнецами, эта ссора не стала достоянием общественности. Потому она и без пояснений понимала, о чем на этот раз спорят братья, однако не считала это веским основанием для подобного поведения. Особенно учитывая все то, что они уже успели пережить в прошлом.
- Аллах, вы будто два барана, которые все долбятся лбами в стену и никак не поймут, что не смогут ее сломать. Неужели вы не понимаете, как опасно ваше поведение? Вы уже не дети, придите наконец в себя! -
Михришах любила братьев, никогда не выделяла кого-то одного, всегда старалась поддерживать и понимать каждого из них. Но события последних лет заставили ее многое понять и переосмыслить, она ясно осознала, что этот дворец полон предателей, и здесь никому нельзя доверять, кроме разве что своих родных. Но Селим и Хасан похоже все никак не могли взять этого в толк, они будто считали себя неуязвимыми, и это пугало молодую султаншу, отчего реакция ее на их поведение была такой бурной и резкой.
- Мне надоело, что вы считаете, будто вам все позволено. Селим, отправляйся к себе, сейчас же. -
Слова самой младшей теперь дочери Атийе Султан звучали так, будто это она была старшей сестрой, и сейчас отчитывала не взрослых мужчин, а маленьких мальчиков, что снова подрались, не поделив деревянного коня. Но Михришах вовсе не смущалась этого, даже наоборот, сейчас ей казалось, что все выглядит именно так.
- Ты говоришь как мать. - пробурчал Селим, и это было мало похоже на комплимент. И все-таки брат послушался, и покинул покои, бросив на султаншу хмурый, недовольный взгляд. В комнате повисла тишина, и длилась она до тех пор, пока за Селимом не закрылась дверь. После же Михришах повернулась к Хасану. В глазах ее читалось недоумение, она все никак не могла взять в толк, почему ее братья снова и снова наступают на те же самые грабли, словно жизнь совсем ничему их не учит.
- Когда вы наконец успокоитесь, Хасан? Мне казалось, что все осталось в прошлом после всего, что нам всем пришлось пережить, но вы будто не осознаете, как серьезно может ваше поведение отразиться на всех нас. -
Михришах замолчала. Она не хотела произносить очевидного вслух, они оба прекрасно понимали, чем чревато недостойное поведение для шехзаде, особенно сейчас, когда вокруг столько претендентов на место повелителя.

- Достаточно. - обрывает брата Михришах тоном ровным, но не терпящим возражений. Да, сейчас она сидит на тахте вместе с Хасаном, да, она шла в его покои не просто так, и все-таки это не значит, что для нее один брат ближе или дороже другого. И она не станет потакать Хасану, обсуждая с ним его ненависть и негодование к собственному близнецу. Тем более учитывая, что они - два сапога пара, и Хасан ведет себя ничуть не лучше и не достойнее.
Но брат кажется не хочет униматься. Он замолкает лишь на несколько секунд, после чего вновь заводит разговор о Селиме и его бесчестных поступках. Михришах же лишь глубоко вздыхает, понимая, что ей придется дать брату высказаться, иначе они не сдвинутся с мертвой точки. Она молчит, сложив руки на коленях, и смотрит на Хасана спокойно, терпеливо. Ей все еще кажется, что в их семье она - старшая сестра, но кажется дело не в возрасте. Просто ей Аллах даровал спокойствие и рассудительность, в то время как братьев ее наделил горячими сердцами и вспыльчивой натурой.
Когда Хасан наконец замолкает, поделившись с сестрой своими теориями о заговоре брата-близнеца, госпожа немного медлит, будто хочет убедиться, что шехзаде сказал все, что хотел. После же чуть склоняет голову на бок и вглядывается в обеспокоенное, хмурое лицо мужчины, что сидит подле нее на тахте.
- Мне не понять твоих чувств, Хасан, потому мне сложно подобрать слова, способные убедить тебя, однако я прошу тебя - остановись. Селим не святой, но ведь и ты тоже не безгрешен! Однако он - твой брат, и ваша ненависть друг к другу на руку лишь нашим врагам! Ты ищешь повсюду заговоры, но неужели тебе никогда не приходило в голову, что помимо Селима за ними может еще кто-то стоять? -
Михришах сама слышала, как голос ее становится все выше, все взволнованнее, потому не на долго замолчала, стараясь успокоиться. Выходки братьев уже стали для нее привычным делом, однако их зацикленность друг на друге пугала госпожу. Ведь может случиться, что за собственной ненавистью и упертостью они не смогут рассмотреть настоящего врага, и лишатся доверия отца, или даже жизни!
Султанша снова вздохнула.
- Хасан... - подавшись вперед, она взяла горячую руку брата в свои холодные ладошки, и вновь заглянула ему в глаза. - Возможно тебе станет легче, если ты узнаешь правду о прощении Селима. Вот только сердце подсказывает мне, что ты и так в нее не поверишь, ведь она куда проще чем то, в чем ты себя убедил. Селим не врал отцу, он даже не просил его милости или прощения. Наш отец, повелитель, сам принял подобное решение. Он простил Селима, потому что принял решение, что его наказание было достаточным. И мы с тобой не вправе обсуждать решения нашего повелителя, и не станем этого делать, ведь эта дорожка может завести нас совсем не туда, где мы хотели бы оказаться. -
Сильнее сжав руку Хасана, Михришах продолжила.
- Ты можешь ненавидеть Селима, можешь не верить ему, но я прошу тебя, прими тот факт, что все беды, что выпали на нашу долю, подстроил вовсе не он. Не он виновен в смерти Мурада, не он травил нашу матушку так долго, что она чуть не сбросилась с балкона. Не он женился на рабыне вопреки принятым законам, и не он хотел свергнуть нашего отца с престола. Вокруг одни шакалы, Хасан. Они только и ждут нашей слабости, они следят за каждым нашим шагом, надеясь, что мы ошибемся, и тогда они смогут использовать нашу ошибку против нас. Никому в этом дворце нельзя доверять, кроме самых нам близких, и я уверяю тебя: Селим никогда не пойдет на то, на что раз за разом идут наши враги в попытках лишить нас всего, что нам дорого. -