Ожидание давалось непросто. С тех самых пор, как гонец принес в Бурсу добрую весть об окончании войны, с тех самых пор, как калфы и евнухи начали спешно собирать своих господ в дорогу, в душе Мевхибе Султан поселилось беспокойство. Нет, конечно, она была счастлива узнать, что её любимый мужчина жив, здоров, и совсем скоро вернётся домой, однако чувство облегчения от этой новости очень быстро сменилось эмоциями совсем другого характера.

Мевхибе совершила ошибку. Хотя сказать, что она сожалеет о содеянном было бы ложью, султанша сожалела лишь о том, что не смогла лучше оберегать свой секрет. Однако сделанного не воротишь, Абдулла узнал про её грязные дела, и его гнев вновь горячей лавой вылился на её голову прямо перед отбытием шехзаде на войну. Возможно, если бы тогда он знал, что она носит под сердцем ещё одного сына, он бы смягчился, как это бывало прежде. Однако он не знал. Никто не знал, даже сама Мевхибе.

Подобное расставание не могло не сказаться на их отношениях. Она писала ему письма, когда узнала, что беременна, она молила его простить её, закрыть глаза на её пригрешения если не ради неё самой, то ради того прекрасного малыша, что скоро появится на свет. Но ответа не было. Раз, другой, третий, гонцы уносили письма, но не приносили ответов, лишь новости с поля боя, что рассылались по всем санджакам, чтобы держать местных обитателей в курсе событий. Она знала, что он жив, и от осознания того, что он просто не желает отвечать на её мольбы, рана в сердце болела все сильнее.

Теперь же в душе поселилась тревога. Прошло уже три года, его сын уже научился ходить и даже начал говорить, но ещё ни разу не видел отца. Достаточно ли этого времени, чтобы забыть обиды и простить ту, кого любишь? Или разочарование было на столько сильным, что даже не смотря на прошедший срок шехзаде не захочет и взглянуть на неё? Эта неизвестность томила, почти физически давила на плечи молодой госпожи, и чем ближе был день их встречи, тем сильнее раскидывал в душе Мевхибе свои щупальцы всепоглощающий страх.

Султанша взволнованно мерила шагами комнату, прижимая руки к груди и неосознанно потирая их одну об другую. Пожалуй никогда прежде не чувствала она себя такой растерянной в ожидании возлюбленного. Во всех ссорах, что бывали у них прежде, Мевхибе не считала виноватой лишь себя одну, они оба всегда были в чем-то повинны, даже если сам Абдулла и не был с этим согласен. Сейчас же все было иначе, она чувствовала за собой вину, и это было для неё пугающе новым ощущением. Нет, ей не было жаль Джейлан, которая благодаря её стараниям так и не смогла забеременеть до похода. Однако она понимала, что действовала подло за спиной у своего мужчины, что предала его доверие и заставила сомневаться в искренности собственных чувств. В этом она винила себя, от этого лишь сильнее ненавидела Джейлан, которая каким-то чудом умудрилась войти в их жизнь и все испортить.

- Идёт, госпожа, идёт! - зашипела Эсма, врываясь в покои своей Госпожи и спешно закрывая за собой дверь. Мевхибе в ту же секунду остановилась, замерла на мгновение, но быстро пришла в себя, и принялась командовать.
- Дети, вставайте. Быстрее. Вот тут. А ты дай мне ребёнка. - Забрать сына из рук прислуживающей хатун султанша успела буквально за несколько секунд до того, как двери распахнулись, и ага объявил о появлении шехзаде. Мевхибе разве что и успела, что ласково улыбнуться растерянному малышу, а после присела в поклоне, склоняя голову и чувствуя, как маленькая ручка шехзаде сомкнулась сзади на её распущенных волосах.

- Папа! - воскликнул шехзаде Мустафа, сорвавшись с места и бросившись в объятия отца. Рабыня было хотела остановить его, но это было бесполезно, потому она лишь тихо вздохнула, кротко присев обратно и опустив взгляд в пол. Шах и Афифе же остались стоять подле матери, видимо в силу возраста уже понимая, как следует вести себя в таких ситуациях. Краем глаза Мевхибе замечала, как её младшая дочь нетерпеливо переминается с ноги на ногу, оттого лишь большее значение придала выдержке маленькой султанши.

Когда же шехзаде подошёл к ней самой, Мевхибе не рискнула поднимать на него глаз, вновь присев в уважительном поклоне, как того требовали обстоятельства.
- Шехзаде, добро пожаловать. Позвольте представить вам вашего сына, шехзаде Коркута. - Лишь после этих слов султанша наконец подняла глаза на любимого, в надежде увидеть улыбку на его лице. - Я счастлива, что вы вернулись к нам целым и невредимым. - тихо шепнула она, стараясь отыскать в глазах Абдуллы хоть малейший знак прощения.

Когда-то давно Мевхибе казалось, что успех её отношений с шехзаде кроется в её стойком, иногда даже жёстком характере. Она никогда не скрывала от Абдуллы своего истинного лица, никогда не притворялась невинной овечкой или глупенькой хатун, которая играет в игры с мужчиной, чтобы добиться желаемого. Нет, Мевхибе была честной и настоящей, для неё значение имела лишь любовь, что объединяла их с первого дня их встречи, лишь семья, которую она готова была защищать любой ценой. И ей казалось, что именно это осознание делает её особенной в глазах шехзаде, выделяет из сотен других, позволяя оставаться на своём почётном месте вот уже много лет.
Но кажется все оказалось совсем не так, как султанша себе напридумывала. Мужчина, которого она любила всем сердцем, ради которого готова была разорвать любую глотку собственными зубами, предпочёл наказывать её своим безразличием и холодностью, ни разу даже не взглянув на неё. А ведь прошло уже целых три года. Неужели он совсем не скучал по ней? Неужели их любовь слабее какой-то обиды?
Когда шехзаде завершил приветствие детей и велел всем удалиться, Мевхибе ощутила, как сердце заколотилось сильнее в её груди. В нем забрезжила надежда, но разум быстро прогнал её прочь, надеяться на приятное продолжение после столь холодной встречи было глупо и даже наивно, однако Абдулла явно собирался сказать ей что-то важное, и предчувствие подсказывало султанше, что скорее всего новость ей не понравится.
Мужчина сделал шаг назад, отчего в сердце больно закололо, однако глаза его наконец встретились с взглядом Мевхибе, и от этого стало немного легче. Пусть взгляд его и серьёзен, и холоден, как лёд, и все-таки он смотрит на неё, это уже что-то. Когда же Абдулла заговорил, боль снова беспощадными уколами впилась в сердце госпожи, однако внешне она осталась невозмутима. Когда же наследник султана озвучил свой приказ, Мевхибе лишь понимающе кивнула.
- Как вам будет угодно, шехзаде. -
Она колеблется всего секунду. Чувство гордости борется с желанием завершить этот бессмысленный, бесконечный разлад между ними, и Мевхибе принимает решение проглотить стыд и обиду, сделав первый шаг в сторону примирения.
Медленно начиная движение, она делает небольшой шаг в сторону шехзаде, а потом ещё один. Взгляд её, пытливый и ласковый, направлен на мужчину, ради чьей любви она встаёт по утрам. Улыбка вновь трогает её губы, она пока робкая, загадочная, виднеется лишь в приподнятых уголках её рта, но этого достаточно, чтобы лицо её приняло нужное выражение. Много раз их примирение начиналось с этой улыбки, много раз она делала этот первый шаг, чтобы заглядить свою вину перед любимым, и султанша надеялась, что и в этот раз ей удастся добиться желаемого. - Я готова исполнить любое ваше желание, любой ваш приказ, лишь бы вы были счастливы, повелитель души моей. -

Он играет с ней. Жестоко, бессердечно, будто её чувства для него больше совсем ничего не значат. Он даёт ей надежду и тут же забирает её, он приоткрывает врата рая, и захлопывает их обратно у неё перед носом, указывая на её место там, внизу. Вдали от всего светлого и чудесного, там, где есть место лишь боли и страданиям.

Она отшатывается назад, словно он ударил её. А ведь почти это он и сделал, только вместо руки воспользовался собственным языком. Она проглотила обиду и гордость, она сделала шаг ему навстречу, но он не оценил этого. Все те годы, что провели они вместе, Мевхибе наивно полагала, что они равны в этой любви. Нет, безусловно, для всех вокруг она навсегда останется его рабыней, бесправной наложницей, пусть и султнашей по званию. Но её это не волновало, ей было плевать, что думают другие. Лишь его мнение имело значение, и она была уверена, что когда их лишь двое, он не видит в ней рабыни, прислужницы, наложницы, призванной выполнять его прихоти. Ей казалось, что хоть традиции и не позволяют им пожениться, это ничего не меняет, и Абдулла видит её своей женщиной, своей женой, матерью своих любимых детей. Но теперь...теперь она увидела его настоящего. И от этого зрелища стало больно, горестно и противно.

- Амбиций..? - тихо переспросила она, глядя на шехзаде изумленно, озадаченно. Она не могла поверить своим ушам. Не хотела думать, что после стольких лет проведённых вместе, после всех тех бед, что они пережили в прошлом, после того, как они оба нашли друг в друге свое спасение, он может так думать о ней. Но он кажется и правда думал.
- Мне казалось, ты лучше знаешь меня, Абдулла. - тихо заговорила она, отступая ещё и на шаг. Взгляд её, растерянный и печальный, был устремлен прямо на него, однако стоять так близко как прежде она уже не хотела. - Но ты кажется так ослеплен собственной гордыней, что не видишь элементарных вещей. Мой поступок так сильно задел твоё самолюбие, что ты не видишь и не хочешь видеть моих истинных мотивов. Конечно, какими бы они ни были, они не могут оправдать меня, однако не стоит обвинять меня в стремлении к власти. Я никогда не хотела её для себя. Лишь для тебя. Для наших детей. Я никогда не стремилась действовать за твоей спиной, я лишь хотела уберечь тебя от всех тех, кто желает тебе зла. Всем в гареме прекрасно известно, что к шехзаде легче всего подобраться через молоденькую наложницы, которая вскружит его голову. А обзаведись она потомством, одному Аллаху известно, к чему это может привести. -
Мевхибе понимала, что Абдулле безразличны её оправдания. Он не воспримет их всерьёз, не сочтёт весомой причиной для прощения. Но ей нужно было высказаться. Нужно было объяснить свой поступок, раз уж даже по прошествии трех лет шехзаде так ничего и не понял, лишь взращивал у себя внутри обиду на неё.

- Мне жаль, что своим поступком я подвела твоё доверие. Однако извиняться за свою любовь я не стану. Ты - шехзаде, и можешь делать все, что тебе вздумается, я не вправе тебе запретить. Однако я вправе оберегать тебя и своих детей, я вправе желать им светлого будущего, вправе хотеть для вас величия, которого вы заслуживаете. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы никто и никогда не встал на вашем пути. Даже если это будет значить, что ты никогда больше не прикоснешься ко мне. -