[indent] В секунды просветления белокурая полячка была более чем уверена, что с ней всё в полном порядке. Она могла контролировать свои действия, свои слова и мысли, но с каждой новой неделей дней в реальности было куда меньше. Женщина проваливалась в свои мысли, умирала от ужасных головных болей и страдала бессонницей. Недавно она стала видеть погибшего сына, он стоял посреди покоев управляющей гаремом и улыбался матери своей привычной улыбкой. Добродушной, спокойной и такой родной. Атийе кидалась к нему, но стояло ей приблизиться как силуэт сына рассеивался подобно туману. Атийе падала на пол и рыдала, кричала и требовала его вернуться. Последнее, что после таких припадков помнила женщина, как Сечиль хватала её за руки и умоляла прийти в себя. Она бы и хотела это сделать, да вот не могла, что-то продолжало тянуть её в пропасть, душит, лишая шанса на спасение. Раньше женщина не испытывала ничего похожего, а сейчас страшные сны стали спутниками её жизни, синяки под глазами стали следствием бессонных ночей и кошмаров. В какой-то момент вся жизнь стала сплошным кошмаром, проснуться от которого просто невозможно. [float=right][/float]
[indent] – Валиде... – Атийе резко открывает глаза, слыша полушепот. – Матушка. – Женщина садиться, встает со своей постеле, путаясь в ткани точной сорочки, босыми ногами ступая по ворсистому ковру она идет на зов. Она резко останавливается, когда видит посреди покоев кафтан сына. Тот самый, с красной ткани, что был сшит на долгожданную церемонию вручения меча. Было ощущение, что кто-то схватил её за горло и перекрыл доступ кислорода к её организму. Полячке стало тяжело дышать, склоняясь над одеждой она берет приятную ткань в руки. Прижимает одеяние погибшего сына к себе. – Ма..атушка. – Она вновь слышит его голос, с мольбой, он зовет её к себе.
[indent] Она делает шаг, ещё один. Вдыхая аромат сына, которым было пропитан кафтан, женщина открывает балконные двери и босыми ногами ступает на мраморный пол балкона. Сильный ветер небрежно бросал из стороны в сторону её белокурые волосы, трепал подол ночной одежды и был препятствием на пути. Она не чувствовала холода, пусть морозный ветер и окутывал всё её тело, облаченное только в тонкую ткань. Подходя к перилам женщина отпускает ткань, касается тонкими пальцами холодного мрамора, прикрывая глаза. Атийе всегда считала себя сильной, но в последние недели эта сила испарилась, слишком много потерь, слишком много разочарований и обид. Жизнь стала привычкой, а не чем-то прекрасным для неё.
[indent] – Мурад? – Хрипит белокурая полячка. – Мой славный Шехзаде, мой дорогой сын. – Женщина пытается сделать глубокий вздох, но сумела только закашляться и качнуться от резкого порыва ветра. – Ты хочешь, чтобы я была рядом? Да? – Она кусает нижнюю губу до крови, а после помогая себе руками забирается на широкие перила балкона. Босые ноги больше не чувствуют холода мрамора. А она не чувствует страха перед открывавшейся пропастью.

[indent] Ей казалось, что руки и ноги перестают её слушаться. Разум затуманен и четко не может давать указание телу, Атийе же предпочитает течь по течению, не сопротивляясь волнам. Она чувствовала тяжесть не только в теле, но и в душе. Казалось, что вот оно спасение, шаг и боль больше не будет терзать её сердце и душу. Шаг и все демоны в душе полячки успокоятся, ей станет спокойно и она воссоединиться с сыном. Смерть Мурада стала катализатором к воспоминанию о былых потерях, каждый вечер перед глазами всплывала картина кончины родных: отца, матери и даже Ивана, что должен был стать ей мужем. Ей неизвестно выжила ли сестра, что стало с ней. От этого в душе болит ещё больше. Сейчас есть шанс воссоединится с ними, обрести покой на том свете, где уже не будет разочарований и потерь, а будет тишина. Она слышит своё имя, имя, что дали белокурой полячки в стенах этого дворца, с того дня никто не называл её иначе, Атийе давно перестала быть Забавой. Женщина никак не реагирует, ей это не надо. Перед собой она видит сына, Мурад улыбается, полячка протягивает руку, чтобы прикоснуться к его щеке, почувствовать тепло, которое должно исходить от него, но его нет.
[indent] Руки на талии, что тянут её назад, туда где много боли и печали. Родной голос, что шепчет на ухо слова, которые она не может сложить в одно предложение. Крик, который так и не вырвался из её горла. На секунду Атий Султан теряет возможность говорить, чувствовать и дышать. Она больше не видит сына, он всё испортил. Султан Сулейман пришел и разлучил её с сыном, Мурад рассеялся подобно туману, напоминая, что его больше нет. Благодаря теплому одеяло белокурая полячка вновь чувствует руки и ноги, что замерзли из-за долгого пребывания на террасе. Она вновь чувствует, только это чувство причиняет ей ещё больше страданий. [float=left][/float]
[indent] – Ты..? – Выдыхает женщина, разглядев лицо сидящего напротив неё мужчины. – Ты... всё испортил. – Она оглядывается по сторонам. – Мурад, где Мурад? – Атийе смотрит на дверь террасы. Даже силуэта нет. – Где он?! – Женщина подлетает со своего места, порываясь вернуться на балкон. – Ты виноват! – Кричит полячка, бьет кулаками по мужским плечам. Вряд ли ей удалось причинить ему боль из-за собственной слабости. – Из-за тебя его больше нет! Уходи! Иди прочь! – Истерика быстро заканчивается, она оседает на пол, слезы текут по бледным щекам. – Ты вновь меня разлучил с ним... ты!
[indent] Осознание происходящего приходит не сразу, Атийе Султан продолжает сидеть на полу, впиваясь тонкими пальцами в ворсистый ковер. С каждым днем ей становиться всё тяжелее отличать реальность от вымысла. Что-то продолжает давить на неё тяжелым грузом. Она могла бы вырваться из этого замкнутого круга, но что-то продолжает держать её, не давая опомниться, густой туман не развеивается, мешая видеть и дышать.

Отредактировано Atiye Sultan (Среда, 19 октября, 2022г. 00:04:34)