Ясмин Ханут готовилась к этому моменту каждый день. В гареме было принято мечтать о ночи с повелителем мира или одним из его наследников, и большинству наложниц было без разницы, к кому в постель они попадут. Многие девушки никогда и в глаза не видели ни одного из шехзаде, как не встречали и султана Сулеймана, потому и мечтали не о ком-то из мужчин, а о большой любви и собственном титуле султанши.
С Ясмин же все было иначе. Она точно знала, для кого предначертана, и уже успела придумать в своей голове идеальный образ, сказку, в которую она попадет, стоит ей только очутиться в покоях шехзаде Искандера. Атийе Султан много рассказывала о своем старшем сыне, и естественно рассказы ее, как у любой матери, были наполнены теплотой и лаской. Оттого юная хатун уже прониклась к среднему сыну повелителя, оттого уже будто заочно полюбила его своим истосковавшимся по любви и заботе сердцем.
К тому же, благодаря благосклонности управляющей гаремом Ясмин уже удалось несколько раз украдкой рассмотреть своего возлюбленного. Его улыбка заставляла ее сердце трепетать, с ним она готова была забыть все на свете, лишь бы его горящие задорными огоньками глаза обратились к ней, а его руки коснулись ее порозовевших щек.
Потому, когда калфа сообщила ей, что сегодня вечером она отправится к шехзаде, Ясмин буквально засветилась от счастья. Подготовления к вечернему событию заставляли ее сердце трепетать, она уже давно не видела себя такой красивой, наверное с тех самых пор, как покинула свой дворец в Польском королевстве. Конечно, после того, как она попала в гарем, ее отмыли и привели в порядок, однако рабыням красивые наряды не полагались, да и украшений у хатун тоже не было.
- Это платье - подарок Атийе Султан, хатун. Она велела передать, что желает тебе удачи сегодня. -
Калфа многозначительно улыбнулась, и Ясмин покраснела от смущения. О ночах с мужчиной она знала лишь из уроков, что проводили в гареме, и ей было немного страшно, ведь она не знала, чего ждать. Однако юная полячка была полна решимости покорить сердце своего возлюбленного Шехзаде, и эта решимость затмевала притаившийся внутри страх.
Услышав требовательный голос наследника престола, что раздался из-за закрытых дверей его покоев, Ясмин хатун почувствовала, как по телу ее табуном пробежали мурашки. Взглянув на агу, девушка последовала его команде, проходя вглубь покоев и присаживаясь в учтивом поклоне.
- Шехзаде. - мягким, тихим голосом произнесла девушка, однако головы не подняла, лишь сделала, как ее учили. Кротко подошла чуть ближе и опустилась перед мужчиной на колени, бережно поднимая руками полу его кафтана и прикасаясь к ней губами.

Когда рука шехзаде коснулась ее опущенного подбородка, Ясмин почувствовала, как не всему ее телу толпой пробежали мурашки. Она предвкушала все то, что должно было случиться этой ночью, она обучалась этому, впитывая все советы и наставления учителей гарема, она с нетерпением ждала возможности таять в нежных руках шехзаде, с каждым своим вздохом исполняя любое его желание. Она была готова.
Поднявшись с колен, Ясмин подняла на шехзаде свои полные надежд глаза, а губы ее тронула легкая улыбка. Однако в его взгляде она не увидела ни ласки, ни тепла, ни желания. Он был холоден и даже кажется зол, чего юная хатун совершенно точно не ожидала.
- Ты должна уйти. -
Он бросил в нее эти слова так сухо, что ей моментально захотелось плакать. Она застыла, словно статуя, не в силах пошевелиться, и смотрела на него глазами, полными боли и слез. Почему? Почему он так поступает с ней? Неужели она так сильно не понравилась ему, что он отсылает ее без единой на то причины? Она ведь все сделала правильно. Да, она уверена, она репетировала это в голове снова и снова, она не допускала ошибок. Но почему же тогда шехзаде Искандер с ней так жесток..?
И он ответил. Будто смог прочесть ее мысли, будто сжалился над ней, объясняя свое решение. От резкости и громкости его голоса Ясмин вздрогнула. Она не ожидала ничего подобного, и сейчас дрожала, как осиновый лист, глядя на мужчину, о котором мечтала столько месяцев.
- Шехзаде, но я же не сделала ничего плохого...Я всего лишь прислуживала вашей матушке, как мне было приказано. -
Голос полячки дрожал, а по щекам ее уже катились слезы. Она слышала, как двери за ней отворились, и в покои вошли евнухи, но оставалась стоять, опустив глаза перед молодым наследником престола. Она понимала, что это конец. Он не желает видеть ее, ни сейчас, ни когда-либо еще, он запретил ей переступать порог своих покоев, и она вдруг осознала, что обида постепенно уступает место злости и разочарованию.
Здесь, в Османской империи с ней все обращались, как с рабыней. Никого не интересовало, кем она была в прошлой жизни, на своей родине, и Катажина давно уже поняла это. Однако это не меняло того, кем она являлась. Ее кровь - не вода, и никто не в силах изменить того, что она - принцесса, родилась ею, ею и умрет.
Слезы вдруг высохли, но голос остался хриплым. Подняв глаза, она вновь взглянула на шехзаде, только на этот раз в ее очах не было тоски и печали. Лишь обида, чистая обида.
- Как прикажете, Шехзаде. - сухо произнесла девушка и присела в быстром поклоне, после чего развернулась и спешно покинула покои. Евнух, что стоял за дверью, прижав руку к открытому от изумления рту, тут же приблизился к ней, да начал расспрашивать, что произошло.
- Ничего, ага, ничего. Отстань. -
- Нет ну вы посмотрите на нее, какая важная. Будто это не тебя только что шехзаде из покоев выгнал, да порог переступать запретил. -
Ясмин даже замедлила шаг, смерив недо-мужчину презрительным взглядом, но после вновь продолжила свой путь, сердито махая руками.
- Передай Атийе Султан, что мне нужно увидеть ее, но так, чтобы никто не знал. - только и бросила евнуху девушка и направилась в гарем, оставляя его наедине с его возмущениями.

Нет, Ясмин была не из тех, кто сдается без боя. План, что родился в ее голове, и с осуществлением которого помогла Атийе Султан, казался просто идеальным. Стоя посреди покоев шехзаде Искандера в одной лишь красной полупрозрачной накидке и венецианской маске, в полумраке свечей, Ясмин Хатун ожидала появления наследника трона. Сегодня она подготовилась еще лучше, чем прежде. Сегодня она заставит его забыть обо всех дурных подозрениях, что терзают его разум и душу.
- Шехзаде. - томно произошла она, присаживаясь в поклоне, когда мужчина вошел в покои. 
Конечно, страх не мог не тревожить ее душу. Она понимала, что шехзаде в любой момент может пожелать, чтобы она сняла свою маску, и весь ее план провалится, а ее саму после такого скорее всего жестоко накажут. Была и надежда, что в таком случае Атийе Султан защитит ее, однако уверенной в этом хатун быть не могла, потому лишь молила всевышнего помочь ей пережить эту ночь и добиться желаемого.

На этот раз все получилось, как Ясмин и надеялась. Огонь загорелся в глазах шехзаде, когда он увидел ее, почти обнаженную, в своих покоях. Страх отступил, ведь мужчина совершенно точно не узнал ее, иначе скорее всего уже приказал бы казнить хатун, что посмела ослушаться его приказа.
Когда пальцы шехзаде коснулись обнаженной ключицы, юная полячка вздрогнула и заулыбалась еще нежнее, еще ласковее. Сколько ночей она мечтала об этом, лежа на своей постели? Сколько раз представляла себе ту ночь, когда руки наследника престола коснуться ее нежной кожи, когда его губы окажутся так близко, что она сможет ощутить его дыхание. Когда он улыбнется ей возбужденно, многозначительно, и она почувствует, что земля уходит у нее из-под ног.
Вот прямо как сейчас.
- Меня зовут Ясмин, шехзаде... - переходя на шепот, произнесла светловолосая хатун. - Однако для вас я могу быть кем угодно, вам стоит лишь пожелать... -
Она только успела договорить, как Искандер притянул ее к себе, касаясь своими губами ее губ. Ясмин с готовностью ответила на поцелуй, следуя за губами шехзаде и стараясь не показаться неопытной и неумелой. Впрочем, чувства, что захлестнули ее в этот момент, мешали оставаться рациональной, ей хотелось отдаться моменту и забыть об осторожности.
[float=right][/float]Когда щехзаде чуть отстранился от нее, давая девушке возможность вдохнуть, Ясмин подняла руку и потянула за веревочку - единственное, что сдерживало ее накидку от падения. Легкая алая ткань заструилась по ее телу вниз, цепляясь за руки шехзаде, приобнимающие ее за талию, и уже в следующую секунду она стояла перед ним совершенно нагая, а в глазах ее, что виднелись из-под маски, горел огонь.
Ясмин больше не могла сдерживать себя. Она взяла шехзаде за руку и потянула его за собой в сторону широкой постели. Когда же он опустился на нее, полячка загадочно улыбнулась, и подошла ближе, обнимая мужчину за шею и глядя ему в глаза. Она ничего не говорила, ведь страх быть узнанной все еще жил где-то далеко в ее сознании, потому хатун действовала инстинктивно.
Руки ее легки на ворот его кафтана, и начали медленно расстегивать пуговицы, словно давая Искандеру возможность получше рассмотреть ее молодое, красивое тело. Волосы волнами ниспадали на плечи, она специально вымыла их в отваре из жасмина, от чего теперь они издавали прекрасный, свежий аромат, намного нежнее и приятнее тех одинаковых масел, которыми здесь мажут всех наложниц без разбора.
Она подготовилась к этой ночи, но вовсе не потому, что Атийе Султан так приказала. Да, девушке льстило, что управляющая гаремом выделила ее среди других, как льстило и то, что она удостоила юную полячку чести отправиться в покои ее старшего сына. Однако госпожа не просила ничего в замен, не говорила ни о каком шпионаже, и хотя Ясмин понимала, что возможно султанша попросит от нее чего-то позже, когда девушка уже займет свое место в покоях шехзаде, сама хатун об этом не думала. Она была очарована старшим сыном Атийе Султан, его улыбкой, его задорным взглядом, и все ее мечты были направлены на то, чтобы искренне понравиться ему. Она была еще так молода, так романтична, и ей очень хотелось почувствовать настоящую любовь.

Волнение заставляло сердечко трепетать в груди. Пальцы подрагивали, но продолжали двигаться вниз по пуговичкам, приближая себя к заветному моменту блаженства, которого Ясмин еще никогда не испытывала. Конечно, она боялась. Девушки в гареме рассказывали, каков он - этот первый раз, да и в прошлой своей жизни она немало слышала о таинстве любви. Хотя конечно в замке польского короля к этому относились куда проще, чем здесь, в Османской империи, и все же первый раз не отличался ни у одной девушки в мире. Ясмин слышала, что в первый раз должно быть больно, она знала, что пойдет кровь, но тело ее не смотря на этот страх неизвестности горело огнем, будто каждой своей клеточкой тянулось к мужчине, что смотрел на нее полными желания глазами.
Когда же барьер из пуговиц наконец был покорен, когда ее руки потянулись вниз, чтобы освободить наследника престола от его рубахи, когда подушечки ее пальцев коснулись его разгоряченной кожи, она знала, что последние преграды рухнули. В его взгляде горел огонь, было видно, что он еле сдерживается, чтобы позволять ей управлять этим действом, и от этого осознания ее собственное желание разгоралось лишь сильнее. В животе будто порхали бабочки, она забыла о всякой осторожности, отдаваясь во власть мужчины, что вскружил ей голову.
Одним резким движением она вдруг оказалась повалена на шелковые простыни, и над ней, расправив могучие плечи, нависал шехзаде Искандер. От одного его взгляда она таяла, словно воск от пламени свечи, губы ее изогнулись в обворожительной, предвкушающей удовольствие улыбке, она больше не старалась соблазнить сына Атийе Султан, ее тело делало все за нее.
- Вы раскусили мою тайну, шехзаде... - она хихикнула, чуть сощурив глаза, а руки ее обвили мужчину за шею, прижимая лишь ближе к себе.
Поцелуи, которыми Искандер покрывал ее тело, заставили девушку запрокинуть голову и тихо застонать от удовольствия. Еще никогда в жизни никто не прикасался к ней вот так, еще никогда в жизни ничьи руки не ласкали ее обнаженное тело, еще никогда в жизни мурашки не покрывали ее с головы до ног, а губы не издавали таких блаженных вздохов удовольствия.
- О шехзаде... - выдохнула девушка, выгибая спину, когда момент их единения должен был вот-вот наступить. Молодая полячка чувствовала на себе горячее дыхание мужчины, тяжесть его тела будто совсем не давила, наоборот, заставляла придаваться мечтам, и от того лишь нетерпеливее она становилась.
И вот наконец все свершилось. Она не почувствовала никакой резкой боли, как ей обещали, видимо тело ее было на столько разгорячено, что сейчас не воспринимало ничего, кроме блаженства. Ясмин утонула в мягких простынях, растворилась в руках мужчины, в которого окончательно и бесповоротно влюбилась этой ночью, их горячие тела слились в едином страстном танце, и они не отрывались друг от друга до самого рассвета.
Когда молодая полячка, отныне официально ставшая наложницей шехзаде, открыла глаза, солнечные лучи уже скользили по балдахину постели. На мгновение испугавшись, что уснула слишком на долго, девушка с облегчением обнаружила, что ее любимый сладко спал, обняв подушку, подле нее, а маска на ее лице хоть и съехала, но не спала окончательно.
Поспешив поправить ее, Ясмин хатун бесшумно выскользнула из постели, набрасывая на себя алую накидку, что вчера вечером скрывала ее тело, и поспешила покинуть покои шехзаде Искандера, и уже в коридоре попросила калфу отпустить ее в хаммам.
Благо, в этом ей не отказали, ведь все прекрасно понимали, чем она занималась всю прошедшую ночь. Оказавшись наедине с собой, чувствуя, как горячая вода ласкает тело, на которое вдруг опустилась усталость, полячка не могла перестать улыбаться. Она помнила каждый миг, каждую секунду той невероятной ночи, и от подобных воспоминаний щеки ее тут же вспыхивали алым пламенем. Однако не смотря на все эти приятные воспоминания, в сердце ее все еще жило беспокойство. Ведь не смотря на то, что она не сомневалась в том, что понравилась шехзаде, это никак не меняло того факта, что несколько дней назад он прогнал ее из своих покоев. Кто знает, что он сделает теперь, когда правда вновь выйдет на поверхность?

Целый день Ясмин хатун ловила себя на мысли, что улыбается без всякого повода. Чем бы она не занималась, а на лице ее сияла мечтательная улыбка. Стоило ей лишь на секунду отвлечься от уборки гарема, которым она занялась с утра вместе с остальными рабынями, и мысли ее возвращались к волшебной ночи, что провела она в объятиях шехзаде. Ясмин не могла и предположить, что ее первая ночь с мужчиной пройдет так прекрасно. Ее пугали болью, кровью, неловкостью и стеснением, но для нее все получилось так естественно, так легко, так приятно, будто это был совсем не первый ее раз, и она чувствовала себя в постели шехзаде, словно рыба в воде. Наверняка в этом была заслуга самого наследника султана, ведь он был так нежен, так ласков, так осторожен с ней по началу.
- Ясмин хатун! - Нарин калфа вырвала девушку из ее мечтательных размышлений, строго глядя на нее снизу вверх. - Ты что это, султаншей себя возомнила, думаешь, тебе больше работать не надо? -
Смутившись, девушка опустила глаза. Она не смела говорить о том, что эту ночь провела у шехзаде, и отныне стала его фавориткой, а значит и работать с остальными рабынями больше не обязана. Она знала, что в последнее время многие хатун побывали в покоях шехзаде Искандера, и дальнейшая их судьба оказалась не особенно завидной. Конечно, она верила, что с ней подобного не случится, однако и перечить калфе, хвалясь своим новым статусом, тоже не хотела.
- Ясмин хатун! Вот ты где! - Гюль ага появился из коридора неожиданно, а от его громкого голоса обе женщины вздрогнули от испуга, а Нарин калфа даже закатила глаза. Следом за агой в гарем вошли несколько рабов с сундуками, и Гюль ага жестом указал им дорогу. - Ступайте, отнесите это наверх, в покои Ясмин хатун. Она теперь фаворитка шехзаде Искандера, и будет жить там. -
Гюль ага говорил нарочито громко, привлекая всеобщее внимание, а Ясмин почувствовала, как в животе ее запархали бабочки, а щеки налились румянцем. Следом за агами поднялась она на этаж фавориток, следом за ними прошла в свои новые покои, улыбаясь, словно ребенок, которому подарили новую игрушку.
- Сегодня вечером шехзаде снова ждет тебя у себя. Он хочет поужинать с тобой, так что после обеда я пришлю девушек, чтобы тебя подготовили. А пока располагайся. -
Гюль ага улыбнулся ей по-доброму, и поспешил удалиться, приговаривая что-то про кучу дел и собственную важность во дворце. Аги и калфа тоже покинули покои, прикрыв за собой дверь, и Ясмин осталась в своей комнате наедине со своими мыслями. Опускаясь на небольшую постель, она прижала руки к груди, стараясь унять сердце, что вот-вот наровило выскочить из груди.
Вся ее радость будто улитучилась в миг, уступая место бесконечному волнению. Шехзаде хочет снова видеть ее. Конечно, она надеялась, что этот момент настанет, однако теперь ей уже не скрыть свое лицо под маской. Он захочет посмотреть на свою фаворитку, и сразу же узнает в ней ту, кого с позором прогнал из своих покоев всего несколько дней назад. Но что же ей делать теперь? Ведь когда она хитростью пробралась в его покои, она понимала, что это рано или поздно случится. И тот факт, что шехзаде зовет ее вот так сразу может значить лишь то, что теперь у ее плана лишь больше шансов на успех. Но достаточно ли будет одной волшебной ночи, чтобы мужчина простил ей ее дерзость? Да и станет ли он вообще ее слушать, а если станет, поверит ли, что она действовала не по приказу Атийе Султан, а по зову собственного сердца?
Направляясь в покои шехзаде в сопровождении Гюля аги и нескольких рабынь, Ясмин хатун чувствовала, как от волнения у нее сводит живот и подгибаются коленки. Главный евнух всю дорогу что-то болтал о правилах поведения и традициях, но девушка не слушала его. Она понимала: если ей удастся задержаться в покоях наследника престола дольше, чем на минуту, если он позволит ей разделить с ним трапезу, дальше она уже справится и без наставлений аги.
- Доложите о нас. - велел Гюль ага стражникам, что охраняли двери в покои шехзаде, и получив дозволение легонько подтолкнул нерешительную хатун вперед, поторапливая ее, чтобы не заставлять наследника престола ждать. Дверь за Ясмин закрылась, а сама она присела в поклоне, склонив голову в ожидании своего приговора.
  - Шехзаде. - тихо позвала она, чувствуя, как голос ее дрогнул от страха.

Громкой голос шехзаде заставляет девушку вздрогнуть. Никогда в своей прежней жизни ей не приходилось ничего бояться. Все вокруг только и делали, что оберегали ее, стремясь оградить юную принцессу от жестокого внешнего мира. Своим побегом она лишила себя этом привелегии, но даже скитаясь по польским деревням, встречая на своем пути разбойников и пьяниц, что стремились ее обокрасть или обесчестить, не испытывала она того страха, что сейчас заставляет ее сердце колотиться в груди.

Но почему же тогда она больше не хочет вернуть свою прошлую судьбу? Почему не стремится сбежать, почему стоит здесь, сгорая от испуга и стыда, вместо того, чтобы плыть на корабле обратно в свой родной дворец? Почему страх ее сейчас куда сильнее страха за собственную жизнь? Все проще простого: она полюбила. Полюбила мужчину, один взгляд которого, кажется, сейчас превратит ее в кучку пепла. Она больше не боится за собственную жизнь, не жаждет свободы, ведь все это не будет иметь значения, если ему она будет не нужна. Пусть лучше казнит ее, пусть велит отрубить ей голову, но не оставляет одну гореть от этой любви.

Шехзаде был зол. Она не винила его. Лишь стояла, сжавшись вся, опустив плечи, и молила всевышнего, чтобы ей хотя бы позволили объясниться. Не выставили прочь, как прошлый раз, не прогнали, как плешивую собаку, лишая всякой возможности на прощение. И кажется всевышний услышал ее молитвы. Гюль ага покинул покои наследника престола, оставляя их наедине, и лишь когда Искандер заговорил с ней, девушка осмелилась поднять на него глаза.

Слова его словно пощечины били по ее бледным от испуга щекам. Вот что ее поступки заставили его думать о ней, вот почему злость его так велика, так горяча. Но сможет ли она объяснить ему, что все совсем не так? Поверит ли он ей после той лжи, которой сам стал свидетелем? Будет ли вчерашняя ночь, вознесшая их до небес, что-то значить теперь, когда они вновь спустились на землю? Бездействовать было нельзя, пока шехзаде дал ей возможность говорить, она не упустит ее.

- Любовь, шехзаде. Любовь толкнула меня на подобный поступок. -

Ее голос звучит тихо, она на несколько секунд замолкает, замечая, что на его лице не дрогнул ни один мускул. Резким движением падает Ясмин на колени перед мужчиной, поднимая на него свои большие, налитые слезами страха и отчаяния глаза.
- Молю вас, шехзаде, простите мне мою дерзость. Но я полюбила вас с самого первого дня, когда увидела вас в покоях вашей Валиде. Каждый день с тех пор я думала о вас, каждый день мечтала прикоснуться к вам, вашему лицу, вашим волосам. Я забыла о своем доме, о своей семье, я больше не хотела вернуться назад, ведь тогда я потеряла бы вас навсегда. Поверьте мне, ваша Валиде не причастна к моему появлению в ваших покоях, не ради нее я сделала то, что сделала. Мною двигала любовь, мой господин, любовь, которой я никогда раньше не испытывала. -

Слезы медленно катились по щекам Ясмин хатун, она чувствовала себя безнадежно, глядя на лицо своего возлюбленного. Что ему с ее любви? Какое ему вообще дело до того, что какая-то рабыня полюбила его? Но ведь он был счастлив с ней вчера. Ведь он сам приказал привести ее снова, сам одарил подарками. Хватаясь за эту соломинку, чувствуя соленый вкус слез на своих губах, полячка тихо шепнула:
- Разве вчера ночью вы не почувствовали моей любви? -

Слова не помогли. Слезы не помогли, мольбы не помогли, падение на колени, понесшее за собой синяки на обоих ногах, тоже не помогло. Шехзаде оставался непреклонен, в глазах его старалась Ясмин рассмотреть хоть что-то светлое, но видела лишь разочарование и ярость. В один миг самое прекрасное чувство в мире превратилось в самое ужасное, шехзаде будто возненавидел ее, и нет ей теперь прощения.
Конечно, Искандер был прав. Любые отношения строятся на доверии, и вряд сможет он теперь довериться той, что обманом попала в его покои и его постель. Но Ясмин отказывалась верить, что это конец. Отказывалась признавать, что больше ничего нельзя сделать, отказывалась думать, что сделала все возможное, чтобы убедить мужчину, который даже в гневе казался ей прекраснее любого другого человека из живущих на земле.
- Но ведь у меня не было выбора, шехзаде...Как еще могла я доказать вам, что со мной вам будет хорошо, если в прошлый мой визит вы даже на порог меня не пускали? Как могла я отказаться от своей любви к вам? -
Но ему было наплевать. Он не верил своей новой фаворитке, которую уже через минуту лишил ее статуса. Все другие девушки, однажды побывавшие в его покоях, продолжали оставаться на этаже фавориток, ее же за ее любовь изгнали и оттуда, обрекая на бесконечные насмешки и страдания. Ни один другой мужчина больше не возьмет ее в свои покои, даже если бы она хотела этого. Она обречена пожизненно оставаться рабыней, прислуживая тем, кто будет подниматься подле нее в иерархии гарема, и плакать, бережно доставая из своего единственного сундука те немногие подарки, что шехзаде успел подарить ей после их волшебной, единственной в своем роде ночи.
Но все это мало волновало хатун, хоть и пронеслось вихрем в ее голове. Наложниц обучают многому, но самый первый урок они получают именно по устройству гарема, чтобы понимать, как и с кем себя нужно вести. Потому Ясмин прекрасно знала, что будет ждать ее, стоит ей только переступить порог покоев шехзаде. Однако не эти мысли терзали ее сердце. Полячка понимала: стоит ей покинуть спальню сына повелителя, и она больше никогда в нее не вернется. Никогда больше не увидит шехзаде Искандера, никогда больше не прикоснется к его лицу, никогда не почувствует на себе жар его губ. От этого становилось тошно, слезы комом стояли в горле, беззвучно стекали по щекам, и Ясмин с мольбой смотрела на мужчину, любовью к которому было наполнено ее девичье сердечко. А он лишь указал ей на дверь.
Всхлипнув, девушка медленно, словно в бреду, поднялась на ноги, чувствуя, что они почти не слушаются ее. От одной мысли о том, что ей нужно покинуть Искандера навсегда, ее всю потряхивало, и она судорожно пыталась придумать, что же сделать или сказать, хватаясь за последнюю соломинку.
Решение пришло неожиданно, стоило ей заметить нож для фруктов, что лежал на столе по правую руку от шехзаде. Не успев сообразить, что делает, ведомая страхом, бросилась Ясмин к столу, хватая нож и оборачиваясь к шехзаде. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы понять, как все это выглядит со стороны, и она поспешила перевернуть нож, сжимая лезвие в ладони и протягивая его мужчине, что наверное решил, что она окончательно свихнулась.
- Тогда лучше убейте меня. Жизнь без вас, без вашей любви будет для меня лишь бесконечной пыткой. Так избавьте меня от мучений, молю вас, шехзаде, не позволяйте мне взять грех на душу и самой наложить на себя руки. Лучше просто вонзите нож мне в сердце, облегчите страдания мне, и избавьте себя от ненужной наложницы. Не откажите мне хотя бы в этом. -
Слезы текут по ее щекам, голос дрожит, а рука с такой силой сжимает лезвие, что кровь уже капает на пол. Но Ясмин не чувствует боли физической, ведь она не может сравниться с той болью, что терзает сейчас ее душу.

Она вся дрожит. От боли, от страха, от слез, что градом катятся по ее щекам, стекают по шее вниз, на грудь и ворот платья. Она не верит в успех своей глупой затеи, однако надеется, что удача ей улыбнется. Да и отступать уже некуда. И хотя умирать совсем не хочется, ведь она еще совсем молода, она вкладывает свою судьбу в руки мужчины, которого уже полюбила всем сердцем, и надеется на его милость, в любом ее проявлении.
Когда Искандер берет нож из ее рук, она не смотрит на рану. Взгляд ее устремлен на лицо шехзаде, такое прекрасное, искаженное лишь жалостью и болью. Вот он - момент истины, сейчас решится ее судьба. Лишь ему решать, пронзит ли согретое ее кровью лезвие кинжала ее тонкую девичью фигуру, или упадет на землю, пачкая бордовой жидкостью ковер. Принять или отвергнуть, лишить жизни или помиловать, простить или возненавидеть?
От его слов на душе становится тепло. Страх пусть и не сразу, но покидает сердце, когда шехзаде прижимает ее к своей широкой груди, и она плачет беззвучно, утыкаясь носом в его плечо, держа порезанную руку в стороне, чтобы не испачкать наследника престола своей кровью.
- Нет, шехзаде, это не ваша вина. - шепчет хатун, всхлипывая, и постепенно успокаивается. - Это моя любовь к вам довела меня до такого безумия, но я благодарна судьбе за то, что из-за моего сумасшедшего поступка вы смогли рассмотреть силу моего к вам чувства. -
Немного отстраняясь, полячка поднимает на него свои покрасневшие от слез глаза и неуверенно улыбается, глядя на шехзаде снизу вверх. Воспоминания накрывают в головой, она вспоминает, как он обнимал ее вчера ночью, как прижимал к себе, как покрывал поцелуями ее тело. Ей хочется, чтобы эти объятия длились вечно, она даже забывает про собственную порезанную руку, утопая в этом нежном моменте их близости.
Но Искандер помнит про ее рану. Подводя ее к тахте, он помогает ей присесть, и Ясмин аккуратно держит руку перед собой, над коленями, стараясь не капнуть кровью никуда, кроме собственного платья.
- Простите меня, шехзаде, я все вам здесь запачкаю. - сокрушается она, когда мужчина отправляется к дверям, приказывая позвать лекаря. Она совершенно не волнуется за себя. Это ведь просто порез, заживет. Теперь ее собственный поступок смущает ее, и пока глаза теряют красноватый оттенок, щеки наоборот приобретают его. Он опускается на тахту подле нее, на губах его играет улыбка, и от этой улыбки бабочки будто порхают в ее животе.
- Знаю, шехзаде. - улыбается она ему в ответ. - Когда я чего-то очень сильно хочу, я на все готова ради этого. Как сейчас ради вас. - Если он захочет, она непременно расскажет ему о своем прошлом. О том, как сбежала из дворца своего отца - польского короля, о том, как путешествовала по княжеству одна, и о том, как попала в Топкапы и стала прислуживать его матушке. Она больше никогда не станет врать ему, не после того, на что ей пришлось пойти, чтобы заслужить его доверие.