„

Юсуф появился на свет как будто не в том месте или не в то время. Или и то, и другое сразу. Он словно был создан не для этого мира, но оказался в нем по воле судьбы и был вынужден с самого рождения отстаивать свое право на жизнь. Отец его, тогда еще Реджеп-бей, вскоре после женитьбы на дочери Великого визиря Рефие Хатун в 1489 году получил назначение в Герцеговинский санджак, довольно молодую область, ставшую частью Османской империи в 1470 году. Центром санджака в то время был город Фоча, но вскоре бей с женой обосновался в Ташлыдже, за что получил соответствующее прозвище.
В Фочу он периодически приезжал по насущным делам. Одна из таких поездок навсегда изменила жизнь самого Реджепа-бея и его семьи. На невольничьем рынке ему на глаза попалась юная рабыня, которую сложно было бы не приметить - вьющиеся, как лоза напитанного солнцем винограда, волосы цвета меди доходили ей до бедер, из-за своей бледности казавшихся почти прозрачными. "Такая непременно украсит гарем нашего повелителя", - подумалось Реджепу, который искренне был предан своему султану и желал не столько выслужиться перед ним, сколько выразить свое почтение. Рефия Хатун не обрадовалась приобретению мужа - женское чутье нашептывало ей, что девица появилась в ее доме неспроста и что ждать от нее беды. Но Леонора, которой бей дал новое имя Сурейя, была кротка и тиха, лишнего внимания, несмотря на яркую внешность, не желала. Калфы обучали ее языку, который, как оказалось, Сурейя уже немного знала - с тех пор как ее родина попала под власть османов, тюркское наречие сделалось не то чтобы привычным, а почти родным. Около года девушку готовили стать подарком падишаху. Реджеп-бей регулярно справлялся об ее успехах, и Сурейя без трепета демонстрировала ему свое умение читать, писать, вышивать и музицировать, а также танцевать и петь. Хатун оказалась смышленой и довольно талантливой, да еще ко всему и спокойной, покладистой, но с огоньком, который сиял не только в ее роскошных волосах, но и плясал озорными язычками в глазах. Не заметил Реджеп, как сердце его сдалось очарованию боснийки. Сурейя не была несведущей в вопросах любви, ведь и калфы ее кое-чему научили, и быстро разгадала, что бей стал наведываться к ней не только для того, чтобы проверить, чему она научилась.
Предчувствие не подвело Рефию Хатун - супруг почти позабыл дорогу в их опочивальню, а их встречи стали все более бытовыми и поверхностными, как будто бы и с женой своей бей лишь исполнял долг. Меж тем их сыну, Алимшаху, минул уже год, и Рефия хотела подарить своему мужу еще детей. Сурейя совершенно вскружила голову Реджепу, так что он уже и думать перестал о том, чтобы подарить ее султану. У повелителя и без того несметное число наложниц - одна другой краше, а такое сокровище, как Сурейя, он считал не иначе чем божественном подарком ему самому.
В 1493 году боснийская наложница Реджепа-бея родила мальчика, которому дали имя Юсуф. Он был поразительно похож на свою мать - такой же светлокожий и рыжеволосый. Реджеп не мог нарадоваться на ребенка, которого полюбил даже больше, чем своего первенца от Рефии. Уязвленная и униженная жена бея не могла простить предательства мужу, возненавидев всей душой и боснийку, и ее отпрыска.
Всеми правдами и неправдами пыталась она очернить соперницу в глазах бея, но напрасно. Тогда Рефия Хатун отважилась на крайнюю меру - отравила несчастную. Лекари не смогли установить факт отравления ядом и объявили, что Сурейя Хатун отравилась несвежим мясом. Реджеп-бей был безутешен - он разжаловал всех своих поваров и половину слуг, но унять его терзания ничто не было способно. Только хитроумная Рефия, заплатившая лекарям за ложное заключение, избежала заслуженного наказания. Более того, ей удалось вновь вернуть расположение мужа, и скоро она понесла во второй раз. Родилась девочка, которую нарекли Нилюфер.
Юсуф, рано лишившийся родной матери, не был обласкан мачехой. Напротив, она всячески стремилась указать мальчику на его место, которое, по ее мнению, было рядом с прислугой. И хотя она в действительности не могла низвести сына своего мужа до статуса слуги, Рефия тем не менее нарочито выказывала свое пренебрежение к нему. Алимшах не очень понимал, почему матушка к нему так относится, но не рисковал перечить ей и потому дружбу с Юсуфом не водил.
В 1508 году Реджеп получил титул паши и переехал с семьей в столицу. Пятнадцатилетний Юсуф поступил в янычарский корпус, где ему было лучше, чем в родном доме. Хотя и там он подвергся немалой критике и неприязни со стороны сослуживцев - они высмеивали его за внешность, называя его Бакиром, то есть "медным", сравнивая с мелкой медной монетой - яркой, но незначительной. Юсуф, и не такое слышавший от мачехи, не обращал внимания на обидные прозвища. Со временем к нему привыкли и некоторые, узнав Юсуфа получше, завели с ним дружбу, прозвав, как и его отца, Ташлыджалы, по месту рождения.
Ташлыджалы снискал и одобрение начальства, так что ему пророчили прекрасную военную карьеру. Однако один случай едва не перечеркнул этот славный прогноз. В корпус поступили новобранцы, среди которых оказался тринадцатилетний албанец, недавно оторванный от своей семьи и взятый в армию в качестве "кровавого налога" девширме. Он совершенно не хотел воевать и был не приспособлен к этому, страшно хотел вернуться домой и забыть путешествие в Стамбул как самый кошмарный сон. Однако случившееся не было сном, и обратного пути у этого юноши просто не было. Далеко не все янычары, молодые и более опытные, были к нему добры. Скорее, этот албанец стал мальчишкой для битья в корпусе - он не мог защищаться, и на нем то и дело срывали злость все кому не лень. Юсуф, увидев однажды, как несколько верзил-янычар окружили юнца, намереваясь его как следует "поучить", вступился за него. Тогда желающие потешиться за чужой счет придумали новую штуку: раз Юсуф оказался такой сердобольный, пусть он и получит тумаки, предназначавшиеся албанцу. Ташлыджалы, несколько окрепший и возмужавший за время пребывания в корпусе, не хотел просто подставить спину и снести все удары, потому завязалось настоящее состязание. О драке быстро донесли начальнику корпуса, который был вне себя от ярости - именно в этот день корпус посещал шехзаде Абдулла. Наказание Юсуфа ждало самое суровое, но шехзаде, узнав о причине проступка, приказал не наказывать Ташлыджалы, ведь он защищал человека, который не мог защитить сам себя. Более того, шехзаде пожелал лично познакомиться с беем. Оказалось, что у них немало общего как во внешних чертах, так и в биографии - оба рано остались без матерей.
Разумеется, рассчитывать на дружбу с шехзаде Юсуф не смел - хотя он и не был рабом, но все же стоял гораздо ниже наследника престола. Должно быть, шехзаде Абдулла просто проявил к нему человеческое уважение, когда отменил наказание, подготовленное агой. Неожиданностью стало приглашение шехзаде поехать с ним в Бурсу, которое Ташлыджалы с огромной радостью принял.

-     -     -     -     -

В Бурсе, благодаря протекции шехзаде Абдуллы, у Юсуфа появились не только новые обязанности, но в то же время и свобода, привилегии обладать которой у янычар в корпусе не было. Изучая город, который должен был на ближайшие годы стать его домом, Ташлыджалы познакомился с несколькими поэтами, которые вдохновили его на попытки самому облечь мысли в поэтическую форму. Получилось весьма недурно, и Юсуф продолжил заниматься литературой, советуясь с опытными мастерами пера. Об увлечении бея стихосложением известно только шехзаде Абдулле, в основном Ташлыджалы пишет "в стол", считая, что еще не достиг достаточного уровня мастерства, чтобы представить свои произведения общественности.

“