За последние месяцы в жизни Мевхибе случилось многое. Конечно, все последние события касались ее скорее косвенно, будь то смерть шехзаде Мурада, трагическая кончина детей шехзаде Хасана или загадочный уход из жизни Эмине Султан. Однако султанша знала всех этих людей лично, и хотя их горе печалило ее не так сильно, как свое собственное, все-таки атмосфера во дворце царила крайне тяжелая и напряженная.
Мевхибе переживала за собственных детей, стараясь ограждать их от невзгод, хоть и понимала, что перед лицом страшного недуга ничем не сможет им помочь. А недавно в ее личный сундук переживаний добавилось еще и покушение на шехзаде Абдуллу. Это событие заставило женщину так сильно испугаться за жизнь любимого, что она будто напрочь забыла о существовании у него еще одной фаворитки.
Возможно, роль здесь сыграло еще и то, что опасения султанши не подтвердились, и Сафиназ родила девочку, что никак не укрепило ее положения в гареме, а следовательно не несло угрозы и для самой Мевхибе. К тому же, она успела заметить, что интерес шехзаде к матери своего новорожденного ребенка немного поугас, что не могло не радовать любимицу второго по старшинству сына султана Сулеймана. Она не упускала возможности пересечься с новоиспеченной матерью и бросить ей в лицо пренебрежительное "хатун", напоминая той о ее месте под их общим солнцем по имени Абдулла.
И все-таки сейчас ее мысли были скорее заняты выздоровлением любимого, чем переживаниями о других его фаворитках. Султанша посещала покои шехзаде ежедневно, а зачастую заменяла лекаршу, пользуясь собственными познаниями в медицине, которые к слову продолжала развивать и в Бурсе, когда статус фаворитки шехзаде позволил ей обзавестись книгами. Так, заботясь о своем любимом мужчине, Мевхибе чувствовала себя как никогда нужной, забывая обо всех обидах и переживаниях. Это несчастье показало ей, как шехзаде на самом деле ценит ее и как относится к ней, и взволнованное сердце фаворитки нашло пусть и временный, но покой.
- Госпожа. - произнес евнух, вошедший в покои султанши и ее детей после негромкого стука и полученного дозволения. - Шехзаде Абдулла отправил меня доложить, что хочет видеть вас у себя сегодня вечером. -
Мевхибе не смогла сдержать улыбки, чего обычно не позволяла себе при слугах, которым не доверяла полностью. Однако сегодняшний случай стал на столько неожиданно приятным, что и скрывать своего счастья султанша не смогла.
- Спасибо, Гюль ага, ты можешь идти. - спокойно ответила она, взяв верх над своими эмоциями, и высидела неподвижно, пока двери не закрылись за евнухом, а после подскочила на ноги и громко позвала свою верную рабыню.
- Эсма! -
Хатун, что находилась в смежной комнате вместе с детьми уже через секунду высунулась из-за шторки, радостно улыбаясь. Она, естественно, слышала, что сказал евнух, и была рада не меньше самой Мевхибе.
- Я все слышала, госпожа моя. Сейчас же велю приготовить баню и принесу вам новое платье! -
С этими словами, передав малыша Мустафу второй служанке, хатун поспешила организовать приготовления для своей султанши.
Когда же приготовления были почти окончены, и свежая, красивая, пахнущая как медовый лукум Мевхибе стояла перед зеркалом, ожидая, когда Эсма заплетет ей волосы и подаст серьги, и разглядывала себя, улыбка все так же не сходила с ее губ. Она знала, что ждет ее этим вечером. Точнее, она догадывалась, однако надежда в ее груди не унималась. Она истосковалась по любви и нежности своего шехзаде, она корила себя за потерянное в обидах время, она страдала от того ледяного нароста, которым покрылись их отношения за эти несколько месяцев. И сейчас, когда лед начал таять, Мевхибе не покидала надежда на то, что совсем скоро повелитель ее сердца окончательно оправится после покушения и позовет ее к себе, подарит возможность вновь пройти по золотому пути, ведущему в его покои, и она снова почувствует сладкий вкус его любви.
Направляясь по коридору гарема, Мевхибе чувствовала легкое волнение. Это было даже забавно, ведь она была уже не так молода, однако шехзаде все еще мог вызывать в ней подобные чувства, и это заставляло госпожу лишь сильнее трепетать от одной только мысли о сегодняшней ночи.
[float=right][/float] Останавливаясь перед дверьми в покои шехзаде, Мевхибе на несколько секунд замерла, переводя дух. Чувства переполняли ее, а страх того, что она ошибается, и Абдулла позвал ее к себе совсем не для хальвета все еще теплился внутри. Чтож, чего бы не хотел от нее шехзаде, это ее обязанность - выполнить его пожелание. А дальше будь, что будет.
Кивнув стражнику, что выжидающе смотрел на нее все эти долгие секунды, она приготовилась войти в покои повелителя ее сердца.
- Абдулла - мягко произнесла она, приседая в учтивом поклоне, а губы ее вновь изогнулись в воодушевленной улыбке.

Чем дольше он молчал, тем сильнее становилось ее волнение. Мевхибе, позволившая себе поднять глаза на наследника престола после прихода, все никак не могла понять, что же ждет ее сегодня вечером. Что за игру затеял ее шехзаде? Решил ли он просто немного помучить ее, заставляя томиться в ожидании, или за что-то разгневался на свою фаворитку? Хотя с момента их приезда в столицу Мевхибе не сделала почти ничего, что могло бы разозлить повелителя ее сердца, страх и сомнения все равно терзали ее душу, и она стояла неподвижно, глядя прямо перед собой, на мужчину, что спокойно попивал щербет, откинувшись на спинку своего дивана.
Когда же он поднялся, медленно приближаясь к ней, терпеть это мучительное напряжение фаворитка шехзаде больше не могла. Опустив глаза в пол, она чувствовала, как колотится сердце в ее груди, но внешне оставалась спокойной, всем своим видом выражая смирение.
Мевхибе со многими могла быть дерзкой и излишне прямолинейной, иногда такое происходило и во время их ссор с Абдуллой. Но в большинстве случаев с ним она была похожа на дикую лошадь, которую только ему одному удалось приручить. Только он мог заставить ее сердце биться быстрее от волнения, только от его взгляда она готова была таять, как воск на горящей свече. Только от его прикосновений по ее коже табунами бежали мурашки, а внизу живота предательски тянуло от накатившего желания.
Стоит мужчине прикоснуться к ее телу, и Мевхибе чувствует облегчение. Она хорошо знает своего шехзаде, и понимает, что если бы Абдулла был зол, он бы никогда не стал прикасаться к ней, лаская своими прикосновениями ее истосковавшееся по его любви и ласке тело.
Она поднимает глаза, как того требует жест мужчины, но остается неподвижна, глядя ему прямо в глаза. Она принимает правила его игры, ей нравится подчиняться его воле, какой бы она не была. Его губы касаются ее губ, но она не отвечает на этот поцелуй, лишь чуть вздрагивая от нахлынувшей волны сладкой, почти липкой страсти. Ее дыхание учащается, когда его пальцы скользят по ее шее и груди, но она не поддается соблазну броситься любимому на шею и утонуть в его поцелуе. Она будет терпеть, терпеть до самого конца. Пока он не сдастся первым.
- Они старались для вас, шехзаде. -
Голос Мевхибе звучит глухо и хрипло. Накатившие на нее чувства путают сознание, но она старается держать себя в руках, послушно следуя за мужчиной к его постели. Они уже несколько недель не были так близки, и фаворитка шехзаде чувствует, как все ее тело буквально трепещет от предвкушения сладостного удовольствия.
- Не беспокойтесь, шехзаде, с детьми все в порядке. Они чувствуют себя отлично. -
Султанша продолжает играть в его игру, хоть ей и кажется, что Абдулле она почему-то дается проще. Но она старается оставаться невозмутимой, делая несколько маленьких глотков из врученного ей бокала.
- Вы совершенно правы, шехзаде, осмотр лекаря точно не помешает. Не должно оставаться ни малейших подозрений. -
И снова она подыгрывает мужчине, покладисто кивая и кротко отвечая на его вопросы. Не то, чтобы при других обстоятельствах она ответила бы иначе, просто сейчас все ее мысли витают где-то далеко. На этот короткий миг она забывает обо всем на свете, кроме них двоих, и даже дети, которых она любит больше собственной жизни, отходят на второй план. Тем более что она проводит с ними все свое время, и знает, что беспокоиться нет причин.
Абдулла отставляет свой бокал, и Мевхибе вторит ему, делая то же самое. Она тянется вперед, через него, чтобы поставить на тот столик и свой напиток, будто невзначай касаясь грудью его торса. С тихим стуком опустив бокал, женщина вновь выпрямляется, глядя шехзаде прямо в глаза. Неужели он думал, что только у него получается невзначай касаться ее, заставляя все ее естество трепетать лишь сильнее?
Он не выдерживает. Обхватывая ее лицо руками, он впивается в ее губы поцелуем, и Мевхибе с удовольствием отвечает взаимностью. Она одержала свою собственную небольшую победу, и в награду ей положена любовь ее шехзаде.
- А как я тосковала, Абдулла...любимый мой -
Задыхаясь от поцелуев, чувствуя, как его пальцы расправляются с пуговичками на ее платье, шептала Мевхибе. Она подалась вперед всем телом, прижимаясь к мужчине, обвивая его руками за шею, запуская пальцы в его волосы и утопая в его жадных поцелуях. Когда же ее губы освобождались от поцелуев, она шептала ему слова любви и нежности, будто и сама не могла поверить, что наконец дождалась своего счастья.

Все мысли исчезли, испарились, сменившись чувствами, ощущениями, желаниями. Мевхибе отдалась своему любимому без остатка, растворяясь в его руках, плавясь в его объятиях, словно воск от пламени свечи. Она послушно выполняла все его прихоти, охая и постанывая от удовольствия каждый раз, когда губы шехзаде касались ее разгоряченной кожи, а его руки ласкали ее тело.
Так долго она ждала этого, так долго терпела собственное одиночество, так долго держала в себе свою обиду на Абдуллу, не в силах простить ему связи с другими женщинами. Но сегодня этому был положен конец. Не могла она более противиться собственным чувствам, обида постепенно сошла на нет, утихла в сердце, заглушаемая силой ее бесконечной, всепоглощающей любви. И теперь, тая в руках своего мужчины, Мевхибе жалела лишь о тех днях, проведенных ими врозь.
Абдулла не разлюбил ее. Хоть он ничего и не говорил, этого было совершенно не нужно. Его действия, его касания, его взгляды говорили громче любых слов. Она чувствовала его желание, его страсть, что захлестывала их обоих с головой, и от этого ее собственные эмоции лишь усиливались.
Ей бы хотелось, чтобы это продолжалось вечно. День, ночь, еще день, а после еще ночь, непрерывно, непрестанно, так блаженно прекрасно. Их тела соприкасались друг с другом, даря им обоим сладкое наслаждение, и Мевхибе все никак не могла насытиться, снова и снова впитывая в себя то тепло, что шехзаде дарил ей в моменты этой страстной неги.
Тяжело дыша, опуская голову на обнаженную грудь мужчину, султанша подтянула повыше шелковую простыню, скрывая свою наготу. Пальцы ее очерчивали замысловатые узоры на его коже, и она улыбалась, наблюдая, как дыхание Абдуллы медленно успокаивается.
- Это было бы прекрасно. -
Даже в ее голосе слышится улыбка. Мягкий, словно шелк, он звучит спокойно, умиротворенно. Мевхибе и правда хотелось бы этого. Жизнь в столице, среди постоянных интриг и врагов, в огромном по своим масштабам гареме, где сама госпожа предпочитала почти ни с кем не общаться, тяготила ее. Ей хотелось поскорее отправиться домой, в Бурсу, где все спокойно и размеренно, где не нужно бояться каждой тени и соблюдать сотню ненужных правил.
Абдулла поднимается и медленно направляется к столу, а Мевхибе откидывается на подушки, чувствуя, как приятная слабость растекается по телу. Прошло уже около двух часов с тех пор, как она прибыла в покои шехзаде, и за это время они не отрывались друг от друга ни на минуту. Но ей, кажется, все равно было этого мало.
- Я бы хотела снова вернуться к привычной жизни. Здесь, в столице, все так сложно. -
Мевхибе очень редко жаловалась Абдулле на свои проблемы, предпочитая во всем разбираться сама, не отвлекая его внимание на всякие пустяки. Даже сейчас сказанное ею было не жалобой, а скорее констатацией факта. В конце концов, им обоим здесь приходилось непросто, и султанша понимала, что и сам наследник османского престола хочет поскорее покинуть Стамбул.
Когда мужчина принес ей бокал со щербетом, его главная фаворитка приподнялась на локте, принимая его заботливо преподнесенный напиток. Делая несколько глотков, чувствуя, как прохладная жидкость приятно освежает, утоляя жажду, госпожа прикрыла глаза, смакуя сладкое угощение. Голос шехзаде, прозвучавший как-то хрипло, заставил Мевхибе вновь посмотреть на него, а после почти сразу повиноваться.
Поднимаясь с постели, оставив простыню на кровати, Мевхибе неспеша направилась к Абдулле. Отставляя бокал с недопитым щербетом на столике, что стоял на пути, чувствуя, как волосы приятно щекочут обнаженную кожу спины, женщина мягко ступала босыми ногами по мягкому ковру, приближаясь к своему возлюбленному. Она знала, что в отражении стоявшего в углу зеркала он может видеть ее, но это нисколько ее не смущало. Сейчас, наедине, они могли быть собой, и никто не мог им этого запретить.
Остановившись позади него, она прижалась к шехзаде всем телом, обвивая его руками за торс. Губы ее коснулись его шеи, благо высокий рост позволял султанше дотянуться до этого места без лишних усилий, а руки ее скользнули под прохладный шелк его халата, лаская могучую грудь под ним.
Мевхибе чувствовала, что огонь загорается в ней вновь. Ей не хотелось говорить, не хотелось думать, хотелось лишь чувствовать, наслаждаться, утопать в этом бесконечном удовольствии, что способен был подарить ей только он. Одна рука ее медленно покинула распахнутый ворот халата, и поползла вниз, минуя пояс, туда, где находился источник ее желаний. Умело раздвигая полы, что держались только лишь благодаря запаху двух частей подола, Мевхибе запустила руку под струящуюся ткань, касаясь естества своего шехзаде.
Губы ее коснулись мочки его уха, глаза прикрылись в блаженном удовольствии, а ловкие пальчики ласкали его разгоряченную плоть. За столько лет Мевхибе уже давно опробовала на практике все уроки, что когда-то были даны ей в гареме. Ее учили доставлять удовольствие мужчине, но лишь с Абдуллой эти ее знания обрели истинный смысл, превращаясь из скучной, постыдной теории в источник нескончаемого наслаждения как для него, так и для нее самой.