И половина гаремных наложниц не может свыкнуться с мыслью, что они не смогут вернутся к прежней жизни, что они не смогут вырваться из этой золотой клетки, ещё меньшей части из них не удается достичь чего либо в этом дворце. Покойная Сафийе Султан утверждала, что только избранным удасться оказаться на вершине, к которой может стремится каждая. Попав во дворец Топкапы, Атийе не могла предположить, что ей удасться оказаться там откуда возвышалась мать правящего Султана. Тогда это казалось ей сказкой, мифом, она не предполагала, что сможет стать фавориткой Султана Сулеймана и родив ему пятерых детей возглавит гарем. [float=right][/float]В главном дворце Империи много тех кто не желал возвышения белокурой полячки, в частности это была Гюльшах Султан и Фатьма Султан. Первая готова была избавится от Атийе из-за сердца своего, которое было разбито любовью Султана к полячке, вторая же возжелала получить должность, которая до недавнего времени принадлежала её матери. Но, к несчастью для них всё это досталось Атийе, пусть сердце Сулеймана и оказалось вскоре в руках другой.
Пришли времена, когда полячку трогала ревность, теперь она в первую очередь мать, которая думает о благополучии своих детей, а потом женщина, что лишилась любви своего мужчины. После кончины Мурада ей многое пришлось переосмыслить, теперь женщина не допустить подобного, ни один из её детей не покинет этот мир молодым.
– Надо же, Гюльшах решила не терять времени зря, – усмехнулась женщина, как только её гостья покинула покои, а они с Сечиль остались вдвоем. Латифа Хатун сообщила о щедрых пожертвованиях матери старшего Шехзаде, о том как сильно народ возрадовался, что мать от имени своего сына оказывает поддержку людям, что страдают от бушующей оспы. Атийе в свою очередь тоже занимается подобным, но Гюльшах решила удвоить всё и тем самым обратить на своего единственного сына внимание. – Ладно, что с этим делать я решу позже, а сейчас подай мне накидку, я хочу подышать воздухом.
Управляющая гаремом неспешно следовала дорожками в саду, любуясь осенью, что уже вступила в свои права. Совсем скоро тепло уйдет и на смену ему придут холода, кусты роз перестанут цвести и земля замерзнет.
– Гюльшах! – Произносит имя соперницы женщина, как только темноволосая госпожа оказывается на её пути, со своей свитой. – Порой, наши встречи всё неожиданней и неожиданней. Решила вдохнуть свежего воздуха? – Атийе попыталась приветливо улыбнуться, но то, что у неё застыло на лице сложно было назвать чем-то приветливы. – Знаешь, я наслышана о твоих добрых делах. Наверное, этими поступками ты пытаешься замаливать грехи, Гюльшах. – Надменно произносит султанша. Атийе Султан хорошо помнит тот день, когда по вине своей соперницы чуть было не лишилась жизни.

Иногда Атийе Султан считала, что не найдется места где бы она не столкнулась со своим главным врагом. Будто сам Аллах сталкивает их лбами, заставляет каждый раз смотреть в глаза друг другу и не видеть сожаления о содеянном. Каждая из них попала в этот дворец юной, наивной девчонкой, полагающей, что сможет завоевать сердце великого господина. И Гюльшах и Атийе удалось определенное время пробыть подле правителя этого государства, когда-то они сражались за любовь, за мужчину, а теперь пустили все свои силы на то, чтобы защитить детей. Каждая из заклятых соперниц спит и видит своего сына на отцовском престоле, представляет как все враги склоняют голову, в частности та, что как кость в горле всю жизнь.
– Зависть, о какой зависти речь, Гюльшах? – Атийе усмехается, отводит взгляд от сопернице и издает смешок. – Сложно завидовать человеку, который половину жизни провел в ссылке, так как совершил ряд глупых поступков.
В этот день Атийе не имела желания с кем либо ругаться или выяснять отношения там где их мог кто-то подслушать. Но, раз им всё же пришлось встретиться и заговорить на эту тему, почему бы не продолжить? Тем более, что управляющая гаремом не собирается опускаться до криков.
– Единственное, чему тебе удалось научиться, Гюльшах, это обвинять кого-то в своих грехах. Сейчас ты пытаешься обвинить меня в том, что я намеренно выпила яд, дабы очернить тебя и при этому чуть не оставила своих детей на твою милость. – Женщина цедит сквозь зубы, приглушая тон. – Тебе не кажется, что ты заигралась в роль жертвы?
Атийе перевела дух.
– Тебе следовало благодарить нашего великого Султана, что он позволил тебе покинуть старый дворец и оказаться рядом с детьми. – Женщина хитро улыбается. – Но, видимо, ты решила свои грехи переложить на чужие плечи, раз получила свободу от наказания.
Управляющая гаремом прекрасно понимала чего добивается эта гарпия, что в недавнем времени утешала Атийе и призывала прийти в себя. Единственное о чём она мечтает: возвышение единственного сына. Но цена этому будет смерть сыновей Атийе, а допустить этого полячка не может, она не желает больше терять своих детей.
– Не забывай, что сейчас ты в этом дворце на правах гости, тебе позволено было вернуться во дворец сына, вот там и будешь демонстрировать всё своё величие и обвинять кого вздумается.

Не надо быть шибко умным, чтобы понять насколько возгордилась Гюльшах. Ещё вчера эта женщина была на задворках Империи, была всего лишь женщиной, которая когда-то подарила наследника Султану Сулейману. Она попала в опалу и долгие годы прожила в старом дворце, но возвращение окрылило её, она посчитала, что имеет право на громкие слова в сторону Атийе. На это женщине оставалось только усмехнуться, наблюдая за мнимым величием Гюльшах и уверенностью в том, что она делает. Полячка до сих пор не могла поверить в то, что Сулейман простил эту женщину, её вина была доказана, она желала смерти Атийе, а Султан после всего этого позволяет ей вернуться. Она была вне себя от злости, эта новость разозлила её куда больше чем очередная беременность Эмине. Теперь эти две ходят по коридорам дворца Топкапы и мозолят глаза управляющей гарема. Атийе была бы счастлива, если бы в какой-то момент они провалились сквозь землю, очистив эту землю от себя. Но, увы, ей приходиться терпеть их присутствие, наблюдать за тем как опальная нахваливает своего сына, а Хасеки радуется очередной беременности.
– Не надо обвинять меня в своих преступлениях, Гюльшах! – Рявкнула полячка. – Неужели ты думаешь, что ты насколько была опасна, что я решила бы пойти на такое? – Она усмехнулась. – Ты была мне безразлична, как тогда так и сейчас. – Женщина подходит ближе. – Ты мало, что можешь в этой жизни, Гюльшах, без помощи Фатьмы Султан или любой другой представительницы династии. – Она не сдержала смех. – Тебе важно иметь поддержку, чтобы кто-то прикрывал тебя, чтобы у тебя была защита. А без этой защиты ты не в состоянии сделать хоть какой-то шаг. – Атийе смотрела в глаза своему врагу. – Единственное, что ты можешь - сорить золотом от имени своего сына, на большее ты не способна. – Управляющая гаремом хмыкнула. – Так было много лет назад, так есть и сейчас. – Управляющая гаремом рассмеялась. – Любая из них съест тебя и не подавиться, как только на кону будет стоять власть, ты уж точно не сможешь противостоять им, тебе не хватит сил. Если ты думаешь, что ты получить в свои руки гарем в случае воцарения твоего сына, то ты ошибаешься, Фатьма Султан подобного не допустит. – Атийе пожала плечами. – Но ты слишком наивная, чтобы понять это. – Белокурая полячка развела руками. – Всё, что тебе остается это быть матерью, но не более, другого ты не получишь.
Гюльшах упоминает о фаворитках сыновей полячки, не забывая упомянуть о законной жене. Атийе осознает, что это всего лишь желание уколоть её булавкой, чтобы и она почувствовала горечь от поступков сыновей.
– Не тебе говорить, что я должна делать, я в столице так как этого пожелал наш правитель, он даровал мне эту должность, после кончины Сафийе Султан. – Она удержала паузу. – Удивительно, правда? Ты сумела получить его прощение, но повышение в должности не получила. Если так подумать, то ты мать главного наследника, тебе следовало бы быть сейчас в столице и управлять гаремом, но... видимо, Султан Сулейман посчитал тебя недостойной этого. – Женщина хитро улыбнулась. – И даже если, когда-то, мне придется передать власть в другие руки, Гюльшах, я более чем уверена, что это будешь не ты. – Она усмехалась. – Ни сейчас, ни в будущем ты не получишь этот гарем! Ты смирись с этим, а я как-нибудь, смирюсь с народной любовью к твоему сыну, Гюльшах. – Имя соперницы она процедила сквозь зубы.