Смерть - страшное испытание для любого человека. Хюррем помнила, как рыдала ее матушка, когда взошедший на престол султан Баязид приказал казнить ее отца. Тогда она думала, что это от великого горя, позже поняла, что причин было несколько, и все-таки смерть принесла в их жизнь очень много горя.

Но они должны были быть к нему готовы. Мать Хюррем, будучи фавориткой шехзаде целой империи, прекрасно знала о законе Фатиха, что острым клинком упирался в горло каждого живущего на этом свете наследника османского престола. Она знала, что может наступить тот день, когда ее любимый мужчина погибнет от руки старшего брата, оставляя ее у разбитого корыта собственных надежд и желаний. И она должна была быть хоть немного к этому готова.

Атийе Султан в этом плане "повезло" куда меньше. Разве может мать хотя бы думать о том, что одного из ее сыновей унесет страшная болезнь? Разве может быть к этому готовой? Разве не накликает она сама на своих детей беду подобными мыслями?

Хюррем даже сочувствовала женщине, хоть и не испытывала к ней никаких теплых чувств. Любая мать может поставить себя на место той, что потеряла своего ребенка, и понять, как больно и горько бывает в такие моменты. Именно потому, не желая тревожить женщину, что еще не пришла в себя после ужасной трагедии, Хюррем не спешила навещать Атийе. Слезы она переносила плохо, да и изображать сочувствие к той, кого она благодаря рассказам Гюльшах не особо жаловала, ей совсем не хотелось.

Но укрепить позиции было просто необходимо. Мать теперь уже 4 детей повелителя была управляющей гаремом, и Хюррем прекрасно знала, что заручившись ее поддержкой она сможет достичь намного большего. Да и женщина, все еще горюющая по сыну, наверняка будет куда менее внимательна, чем в другое время. Потому, выждав несколько недель, Хюррем Султан надела темное платье и направилась в покои Атией, чтобы выразить ей свои соболезнования, а вместе с тем разведать обстановку.

Двери перед госпожой распахнулись без предварительного предупреждения, и ага громким голосом объявил о приходе одного из членов династии. Привычно придерживая руками длинный подол платья, госпожа вошла в покои, всем своим видом выражая участливое сочувствие, и слабо улыбнулась, останавливаясь в нескольких шагах от Атийе Султан.
- Приветствую, Атийе. Надеюсь, я не побеспокоила тебя. -

На упоминание о том, что Хюррем Султан редко бывает в столице, женщина лишь улыбается. Она не собирается раскрывать Атийе своих планов и желаний, как не собирается и показывать, что тот факт, что сама она вынуждена жить далеко от дворца, и куда более скромно, совсем ее не устраивает. Возможно, сказанное управляющей гаремом и было попыткой унизить госпожу, но обращать на это внимание Хюррем не стала. В конце концов, она знает, зачем пришла сюда, а ее отношение к Атийе Султан не изменить ни фальшивыми улыбками, ни ласковыми речами, ни завуалированными оскорблениями.

- Я и сама была рада оказаться наконец в столице. Жаль только, что при таких печальных обстоятельствах. - Султанша принимает приглашение присесть, направляясь к тахте, и говорит негромко, даже печально. Усаживаясь на тахту, она поправляет свое платье, и поднимает взгляд на Атийе Султан, которая надо признать, держится стойко и уверенно.

- Ты очень любезна, Атийе, но мне ничего не нужно. Меня здесь приняли как нельзя лучше, сразу видно - управление гаремом отдали в руки той, кто действительно этого заслуживает. -
Хюррем улыбается. Это она умеет лучше всего - говорить то, что не считает правдой, и выглядеть счастливой тогда, когда таковой не является. Умение, надо сказать, весьма полезное, когда тебя окружают такие же двуличные лицемеры, заботящиеся лишь о своей выгоде. Конечно, султанша никогда никого в этом не обвиняла. Она прекрасно понимала, что каждому человеку это свойственно - действовать в собственных интересах. Это казалось понятным и естественным, как умение дышать или говорить. Потому к таким людям она относилась с уважением, и уважение это касалось и Атийе Султан, хоть теплых чувств к ней Хюррем и не питала.

- О, Фирузе счастлива. Она уже совсем взрослая стала, теперь ей здесь все видится по новому. И гарем, и покои, и дворцовый сад - все воспринимается иначе, не как в детстве. Она к такому не привыкла. Жаль только, что из дворца ей не выйти, но она и не рвется. Боится, что болезнь и ее затронет, упаси Аллах от такого. -
Хюррем грустно качает головой. Этой темы было не избежать, да султанша и не собиралась. В конце концов, слона в комнате невозможно не заметить. Как невозможно не заметить и бледного лица Атийе Султан, и ее пустого взгляда, спрятанного за дежурной улыбкой.

Подавшись чуть вперед, озабоченно заглядывая в глаза матери, что потеряла сына, Хюррем протянула руку и накрыла своей ладошкой руки женщины, что были сложены у нее на коленях.
- А как ты, Атийе? Я вижу, ты стараешься держаться, и мне отрадно видеть это. Ты - сильная женщина, я всегда это знала. -

- Аминь. -
Султанша кивает в знак согласия. Уж кому, как не ей, знать о том, что в султанский дворец не приглашают просто так, и приехать в него без приглашения тоже весьма проблематично. Сколько раз мечтала она оказаться здесь, изнывая от тоски и скуки в своем далеком и куда более скромном доме? Как сильно хотела прибыть на похороны Рустема Паши, чтобы увидеть его в самый последний раз, оплакать эту потерю, по которой она не имела права горевать? Сколько ненависти таилось у нее внутри, стоило ей только подумать о сестрах повелителя, что живут припеваючи в столице и ни в чем не нуждаются, укрепляя собственную власть, в то время как она сама увядает в далеких землях империи, словно цветок, что никак не может дотянуться к солнцу?

- Ты права, Атийе, Фирузе стала совсем большой. Настоящая невеста. Думаю, совсем скоро настанет день, когда она выйдет замуж, и подарит мне прекрасных внуков, иншалла. -
Хюррем улыбнулась. Она любила дочь, но это совершенно не меняло того факта, что она тоже должна была стать инструментом в игре за власть. Хюррем уже слышала о предстоящей свадьбе Лале Султан, дочери Фатьмы, и уже успела оценить этот умный ход сестры повелителя. Конечно, они с Фатьмой были на одной стороне, потому еще один паша в совете, которого властная ведьма Фатьма прибрала к рукам совершенно точно не будет лишним, и все-таки Хюррем прекрасно знала, что помимо общей цели - укрепления позиций шехзаде Османа, Фатьма Султан наверняка преследует и свои собственные. Потому предстоящая свадьба раздражала султаншу, но подавать виду она не собиралась. Лишь еще активнее начала искать того, кто мог бы помочь и ей усилить собственное влияние.

- Я рада это слышать, Атийе. Время лечит, не зря так говорят. Человек учится жить с болью в сердце, какой бы сильной она не была, как бы сильно не сжигала изнутри. Конечно, это не просто, но у тебя еще четверо детей, и они наверняка станут твоей отдушиной в этот непростой момент. Аллах милостив, Атийе, и непременно поможет тебе пройти через это. -
Выпрямляясь, убирая ладонь с руки управляющей гаремом, Хюррем сложила руки на коленях перед собой, глядя на свою собеседницу. Ставшая ей родной за долгие годы жизни в этом дворце маска вежливости и учтивости сейчас казалась не такой уверенной, как обычно, было видно, что фаворитка повелителя старается держаться как раньше, но дается ей это весьма непросто. Впрочем, Хюррем это было только на руку - она ни на минуту не забывала о том, зачем пришла в эти покои сегодня днем.
- Как вообще поживают твои дети? Как шехзаде? Я слышала, повелитель простил шехзаде Селима за его проступок, это большая радость! Он сполна заплатил за свою ошибку. А что же Хасан? - 
На лице Хюррем виднелось участие. Она совершенно точно не одобряла поступок одного из братьев-близнецов, однако узнать побольше о шехзаде ей было и правда интересно. А кто может рассказать больше, чем их собственная мать?
- А Михришах, она еще не собирается замуж? Я на днях встретилась с ней в гареме - она настоящая красавица. -

Этот разговор начинал утомлять госпожу. Не смотря на то, что она хотела показать Атийе свою благосклонность, разговор о ее бесконечных детях нельзя было назвать особенно интересным или познавательным. Тем более, что управляющая гаремом не спешила делиться с Хюррем какими-то откровениями. Это было вполне понятно, женщина, что столько лет держала сердце повелителя в своих руках не может быть доверчивой дурой, которая выложит все свои тайны первому встречному. А значит султанше придется потратить немало усилий, чтобы расположить к себе златовласую госпожу. Если конечно она в итоге не решит, что это - бесполезная затея.
- Чтож, мне отрадно слышать, что ты не утратила веры в себя и свои силы, Атийе. Ты совершенно права, ты как мать можешь защитить своих детей от любых невзгод, особенно если они будут благоразумны. -
"И не будут жениться на свободных женщинах в тайне ото всех" - хотелось добавить Хюррем, но тогда разговор принял бы совсем иное направление, а этого султанша допустить не могла.
- К тому же, наш повелитель великодушен и справедлив, и я уверена, что как только шехзаде Хасан обелит себя в его глазах, султан моментально дарует ему прощение. Ведь как бы то ни было, Хасан - сын повелителя, и отцовскую любовь не перечеркнуть никакими ошибками. -
Хюррем улыбается уголками губ. Ей известны истории о том, как отцы убивали своих сыновей ради власти, выгоды или положения, ей известно как сыновья предавали отцов ради любви и престола, однако говорить об этом сейчас нет никакой необходимости. К тому же, на сколько султанша могла судить, Султан Сулейман действительно любил всех своих детей без исключения, о чем говорили и принятые им решения и поступки.
- Что же до Михришах: меня, право, приятно удивляет твоя позиция, Атийе. Ты права, дочь повелителя заслуживает рядом с собой лучшего мужчину, о другом не может быть и речи. И ты молодец, что не спешишь с этим делом. - Немного помедлив, будто колеблясь, стоит ли говорить то, что сказать очень хочется, Хюррем добавила. -  Признаться честно, я полагала, что и Фатьма Султан такого же мнения, однако новость о предстоящей свадьбе ее дочери немного смутила меня. Лале Султан совсем недавно вернулась в столицу, а сестра повелителя уже торопится выдать ее замуж. Будто ей не хватает имеющегося влияния. -
Султанша поджала губы, пожимая плечами. Она знала: Фатьма и Атийе совсем не ладят, сестру повелителя невероятно злит тот факт, что гарем достался не ей, и она не упускает случаев навредить златовласой фаворитке султана всем, чем может. А это Хюррем явно на руку. Ведь нет ничего, что может сблизить двух женщин лучше, чем общий враг. Тем более, что в отношении Фатьмы Хюррем даже не пришлось бы ничего выдумывать, она искренне ненавидела ее уже много лет.