Это, пожалуй, была первая встреча  после разразившегося скандала когда Хатидже лицом к лицу сталкивалась с матерью своего шехзаде. Если не брать в расчет период когда  разразившейся скандал бушевал над столицей,  затронув не один санджак словно мощная буря, сегодня посетившая вместе Селимом и его избранным гаремом фаворитка должна была наконец предстать пред грозной валиде, в чьих глазах так оплошала.

Несмотря на длительную опалу, которой подверг султан своего сына, опала матери целиком и полностью распространялась на виновницу всего случившегося  - и в глазах Атийе султан по разумению Хатидже это была она. Кто не сдержал язык за зубами, кто поделился сочной сплетней, кто решил использовать оказавшуюся в его или ее руках новость прежде чем султанша нашла ей верное применение, теперь было не узнать, но именно от гречанки, навестившие некогда покои свой валиде узнала об истинном положении дел в гареме одного из сыновей.  Узнала о тайном браке, который бы строго запрещен законами правящей династии, вероисповедании новоиспеченной невестки и сложности всей ситуации если вы хотя бы немного разбирались в хитросплетении семейных правил внутри династии османов. И в тот день Хатидже было велено держать язык за зубами, что фаворитка и сделала, пока в один ужасный момент гром не грянул над головами самого Селима и его непокорного брака и буря не пронеслась над ними, сметая всех на своем пути, чудом пощадив как фаворитку, так и жену, коей у шехзаде быть не должно было.

Какого страху натерпелась тогда уроженка близкого к столице Лесбоса пока наконец смогла совладать со своим шоком и гневом чтобы взять за перо и часами посиживая над начатым письмом, выведенным неуверенным подчерком на чужом языке, наконец не заставила себя закончит короткое, но вежливое послание своей валиде для того чтобы разведать обстановку. Атийе султан могла искренне ненавидеть рабыню, но не могла вычеркнуть из своего сердца родного сына и родного внука, плоть от плоти самой Хатидже. Селим мог бы изгнать бывшую любимицу, лишить ее статуса и отправить в изгнание по наущению матери, стараясь улучшит свое положение, и гречанка отлично понимала что Аллах лишь чудом отвел от девушки подобную судьбу, но вот что дальше..

Отношения с Селимом еще возможно было спасти, дождавшись того дня когда их жизнь в краю на берегу Черного моря наконец обретет последовательность и уляжется волнение в мужском сердце. Но что делать с далекой покровительницей, некогда стоявшей на страже твоего положения, и на которую ты могла положиться в насущных делах, ища защиты подле ее ног? Кем теперь был мать юного Селима? Непримиримым врагом или безучастным наблюдателем? Хатидже была одной из многих для нее, рыбней, источником наследников и лишь только затем живым существом, человеком из плоти и крови, находившаяся на уровень выше чем служанка, что подавала сиятельной госпоже зеркало. Всего лишь раба, здоровое тело, кратковременное увлечение и только потом (возможно) ум, честолюбие, мысли, желания, страх, надежда или любовь. Хатидже султан не торопилась просить о чем-то или вымаливать у  валиде своего шехзаде снисхождение, терпеливо выжидания какое-то время прежде чем написать,но результат ожидаемо был ни хорошим, ни плохим.

А теперь.. Минуя восточные ворота столице и пересекая искрившуюся серебром ленту пролива, госпожа гадала каким будет прием для нее в Топкапы. Ее сейчас мало волновали фаворитки султанских сыновей, ее даже мало волновала укрепившаяся в своей положении фаворитка Сулеймана, родившая ему уже двоих детей. Все мысли, тревоги и чаянья Хатидже были связаны со златокудрой госпожой, которую она некогда даже рискнула посчитать своим покровителем.

Теперь же, несколько дней спустя, султанша, облаченная в шелк и бархат, стояла у порога покоев Атийе султан с тревогой ожидания позволения войти. От этого визита, твердила себе гречанка, зависело то как пройдет не только этот семейный визит, но и что станет дальше. Если гнев госпожи рассеялся,то возможно она будет снисходительна к матери своего внука, а если нет и оскорбление было еще велико, то неровен час как Атийе задумает убрать Хатидже с глаз долой или позаботиться о том чтобы убрать из окружения близнеца неудобную во всех отношениях женщину, уже исполнившую свой долг перед династией.

- Лишь мое желание помочь ему и Вам, моя госпожа! Ничего большего! - яркий румянец залили щеки Хатидже и она жестом приказала сопровождавшей ее служанке немедленно покинуть террасу. Что ж, валиде Селима за словом в карман не лезла и не собиралась откладывать в долгий ящик свои претензии за длительным и скучным обменом любезностями: все при дворе знали что из всех фавориток султана Сулеймана эта златокудрая госпожа с цепким взглядом не терпела длительных расшаркиваниями там, где требовалось действовать молниеносно, без лишних сантиментов, особенно подчеркивая положение гречанки столь быстрым переходом от формального приветствия  к главному источнику всех бед Хатидже. 

К проклятому браку Хасана и его кавказкой жены.

- Валиде, Вы знаете что мое счастье заключено в моем сыне и в шехзаде Селиме и что мне достаточно ума чтобы не навредить ни ребенку, ни Вашему сыну. Но новость о несправедливости, которая свершилась, могла достигнуть ушей любого человека в империи и никто из нас не способен предугадать каким бы злом и несчастьем это обернулось бы для молодого шехзаде. Я не знаю кто эта женщина и что она сделала чтобы Ваш сын преступил главное правило для сыновей империи, но Аллах свидетель, что намеривалась не делать ни единого шага прежде чем не переговорить с  Вами. И все эти годы, что я провела в Трабзоне, я старалась узнать кто был тем предателем кто разнес эту историю по дворцу и донес повелителю. Гарем Вашего сына скромен, мое положение было безупречным, мой сын здоров, храни его Аллах, и мне вверено было сердце Вашего сына, валиде, и видит Всевышний, у меня не было причини рисковать всем ради мелкого чудачества или какой-то там ревности. Местно наложницы не в большой политике,а  подле своего мужчины заботясь о нем и его детях! И Вам хорошо известно что ничто иное меня не волновало тогда. А теперь, - Хатидже тяжел вздохнула не обращая внимания н то что ее речь была несколько более прямолинейной, чем положено было в разговоре с матерью шехзаде и одной и самых высокопоставленных женщин империи, которая не питала к ней сейчас добрых чувств после всего что произошло, но вся эта обида и несправедливость по всей видимость так долго сидели в гречанке что достаточно было одного упрека от Атийе султан чтобы эти чувства и слова вырвались наружу, сдобренные приличной порцией раздражения и разочарования в собственных силах намекам на ее глупость.

Хатидже на короткий миг действительно полагала что в ее руках был сильный козырь против непокорного Хасана, но помышлять о том чтобы переиграть саму Атийе султан она и помыслить не могла. А теперь еще и приходилось выслушивать незавуалированный намек на то что опальной фаворитке не хватило ума и смекалки!..

- Простите меня за резкость моих слов, Валиде, - и Хатидже султан внезапно опустилась в низком полоне опустив взгляд на мраморный пол, - но Ваши слова ранят меня сильнее остальных. Особенно когда Вам хорошо известна моя преданность и привязанность к Вашему сыну и моя верность Вам. Я никогда не позволяла забыть себе мое место и Вашу милость, и я злюсь на себя и того, кто подвел шехзаде под гнев его всемилостивейшего отца, нашего падишаха, и на то что я так до сих и не узнала кто разболтал мой секрет. Этот человек достоит самый сильных мук хотя бы за то, чего лишился Селим в глаза отца, чем то, что я потеряла его доверие и благосклонность.

Щеки Хатидже вспыхнули румянцем при упоминании о том что фаворитку подвело ее собственное тщеславие и подобное обвинение из уст матери шехзаде позвучало отчетливее чем сам крепкая пощечина. Хатидже отлично было известно о том, какие слухи распускали в столице и которые ширились по санджакам - будто бы это она из ненависти распустила грязный, неподобающий для матери  внука повелителя слух о том что Хасан совершил никях скрыв этот факт от своего отца. И это еще больше возмущало гречанку, но тогда и сейчас здравый смысл подсказывал что вмешиваться в это дело было уже поздно, а всем словоохотливым кумушкам рты не заткнуть как бы она не старалась . Дотянуться от Кютахьи до каждого отдаленного уголка империи было невозможно и все что могла молодая женщина это опустив руки обессилено наблюдать как скандал охватывал султанскую семью словно лесной пожар в засушливое лето. Немилосердно, молниеносно и бессердечно.Но даже спустя время , смирившись со своей участью и прожив не один день крепко сцепив зубы, Хатидже все равно не смогла сдержать эмоции когда ее валиде попрекнула женщину подобным обвинением.

- Вадиде, - девушка порывисто приблизилась к Атийе султан на несколько шагов и  едва удержалась от гого чтобы не схватить госпожу за руку, - валиде, неужели Вы полагаете что я могла опуститься до такой низости как распускать слухи в отместку за молчание? Что я могла настолько нелепо рисковать благосклонностью повелителя к  нашему шехзаде и моему собственному сыну чтобы, словно какая- то базарная баба болтать о том, что следовало бы держать не просто при себе, но и полагаю забыть прежде чем запомнить? Аллах мне свидетель, я не говорила ни слова ни одной посторонней душе, ни одной наложнице,ни одной калфе, ни одному евнуху! Тот человек, что принес мне это известие давно, - тут девушка слегка запнулась вспоминая о симпатичном веснушчатом личике Элиф хатун и вновь обрела самообладание, - давно уже не представляет опасности. Даже если бы он желал что-то сказать , то наш повелитель был  для этого человека так далеко, валиде, настолько недосягаем,  что ни в жизни бы он не смог сказать ему и полслова! Вините меня во всем чем хотите, султанша, но я не делала того , в чем меня обвиняют! Я не говорила ни одной живой душе о том, что узнала.

На самом деле она не хотела говорить о том что знал Селим, что его греческая фаворитка однажды появилась на пороге ее кабинета и вместо сладких речей о поэзии или литературе неожиданно поведала ему о секрете, что теперь был в ее руках. Подобным знанием следовало бы распорядиться разумно и хотя шехзаде не смел этого признавать, но уже него  уже был свои сторонники, те, кто готов был бы поддержать его потребуйся тому помощь в борьбе за трон. И обладая таким большим секретом как тайная свадьба со свободной женщиной-мусульманкой,  могло бы навсегда похоронить надежд Хасана приблизиться к трону. Но как бы сильно Хатидже того не желала, она не смела действовать в одиночку и тем более не сообщить об этом Атийе султан.

Материнское сердце было переменчиво , хотя и было полно любви ко всем свои пяти  отпрыскам, и  однажды Атийе придётся стать валиде султан при одном султане если на то будет воля Всевышнего. И это место не посчастливиться занять Гюльшах султан, конечно. А тогда, кстати,  им всем не поздоровиться..

И кареглазая госпожа могла бы еще смолчать если бы только ее не обвиняли в беспросветной глупости и  тщеславии.

- Моя валиде, -после короткой паузы вновь заговорила Хатидже, смиренно опустив голову и стараясь совладать с бурлившими в ней эмоциями, - все это время я старалась выяснить кто это было, хотя моих силы и возможностей было недостаточно чтобы дотянуться до Топкапы. Но среди людей, что наполняют наш маленький двор в Трабзоне, предателей нет. Эти люди верны шехзаде и горячо им уважаемы. Да и среди гарема.. У них не таких связей в столице чтобы какая-то весточка отправилась незамеченной. Но я продолжаю наблюдать, валиде, и искать. Искать пока не найду и не накажу этого человека..А что касается благосклонности нашего шехзаде, - и пальцы матери маленького Джихангира крепче переплелись поверх тяжелой материи да так что костяшки на мгновение побелели, - я веду его гарем со всей осторожностью и осмотрительностью, валиде, без скандалов, истерик и ревности. Ваш внук растет в довольстве и внимании, наложницы сыты и живут в достатке, я не прошу лишнего и всегда приветлива со всеми. Шехзаде не видит на моем лице ни тени ревности, ни горести, он всегда желанный гость на женской половине резиденции и девушки .. отправляются к нему как того требует традиция.

 
Стоило ли говорить насколько вся ситуация была болезненна для нее и каких трудов Хатидже стоило совладать со своими эмоциями когда она так упорно вела хозяйство словно ничего не случилось? Каждая маленькая чертовка , что угнездилась  их маленьком гареме, не упускала тогда возможности смерить свысока недавнюю фаворитку Селима, но гречанка буквально задушила их добротой и вниманием. Словно ничего не произошло, они все получали снабжение, теплые вещи, украшения тонкой работы и довольство без задержек. Даже сама резвая из ее хулительниц в те дни ни в чем не нуждалась: ни в угле, ни в хлебе, ни в количестве ночей. Аги, что ведали делами гарема, вопросительно приподнимали брови видя благодушие и рачительность очутившейся в эпицентре скандала фаворитки ожидая от той совершенного другого поведения, но склонились со временем перед ее хладнокровием и собранностью.

А сама Хатидже? Что ж, стоило ли говорить что гордой дочери Лесбоса хотелось удавить каждую с самыми добрыми намереньями?

Щеки молодой госпожи вспыхнули от такого прямолинейно заданного вопроса, но Хатидже поторопилась себя удержать от желания вспыхнуть и убедить себя что это было обычным вопросом в среде, в которой уроженка далекого греческого острова обитала с юных лет. 

Твоя красота была скоротечна, меркла в душном пространстве гарема пока, наконец, тебя не сменяла другая и учитывая что до момента когда твое восхождение воздаст наконец за принесённые на алтарь результата жертвы должно было пройти слишком много времени. А Селим.. Селим  был молод и у него были братья,   дышавшие младшему шехзаде в спину тем самым напоминая что схватка за престол будет ожесточенной, если не сказать кровавой, и не факт что его фаворитка выйдет из нее живой. А пока мир не перевернулся с ног на голову и Атийе султан готова была поддержать ее, Хатидже следовало помнить о том что войну порой выигрывали те, в чьих чреслах теплилась способность рождать сыновей. 

Было ли на самом деле важно кто сядет на трон для этой женщины если это почти наверняка был ее сын не существуй опальной Гюльшах султан или Эмине султан? Или следующей хасеки для следующей валиде было безразлично?

- Я делаю все что для этого возможно, моя госпожа, - поджимая губы произнесла Хатидже окрепшим голосом, но даже в нем чествовалась еще ощутимая тревожность и раздражение за то что сиятельная матушка шехзаде не стесняясь в выражениях указывала на просчет молодой фаворитки.

Еще немного - слышалось гречанке -и тебя вполне можно будет заменить на кого-то более покладистого, усердного и талантливого если на то будет воля сиятельной Атийе султан и, видит бог, заменить она ее могла относительно легко. Вопрос был только  в том (а на этого мать маленького Джихангира имела смелость надеяться) не всякому было дано хранить в маленьком гареме достаточное спокойствие на фоне остальных как это все это время делала Хатидже.

Не считая скандала с проклятым никяхом..

- Если бы моя госпожа могла бы .. поспособствовать  и наставить меня, - стараясь умаслить фаворитку султана Сулеймана гречанка склонилась в поклоне , стараясь не переигрывать. Меньше всего ей сейчас нужно было вмешательство в этот вопрос обремененной склоками сыновей матери, которая еще явно хранила раздражение на ее счет, нарушая едва достигнутое хрупкое равновесие. Но вспоминая отстраненный взгляд , которым при редких встречах с сыном ее одаривал Селим, Хатидже непроизвольно вздрогнула от раздражения и была вынуждена признать что сейчас бы ей пригодилась любая помощь.

Или совет.

Или подсказка.