- Дарим-ага что мне делать? Что же будет? - причитал Мустафа-ага, который работал на конюшне во дворце.
- Ааайй, что ты причитаешь как хатун на базаре в воскресный день? Толком скажи, что случилось? - Дарим-ага чуть поморщился и всплеснул руками. Снова ему не дали насладится его любимым лукумом в покое. Ничего не могут без Дарима-аги. Тяжела его жизнь, ох, тяжела.
- Конь шехзаде во время поездки ногу повредил. Шехзаде велел Медрису-эфенди в ближайшие сроки поставить на ноги его. Конь то любимый. Медрис-эфенди осмотрел и  сказал, что невозможно коня вылечить. Говорит, хромой будет. Кому нужен хромой конь? И животному мучение и пользы никакой хозяину. Сказал, предложит шехзаде умертвить. Жаль коня какой красавец. А меня еще больше жаль. Оказывается, конь споткнулся, потому что подковали неправильно. А кто будет виноват? Не кузнец. Мустафа-ага виноват будет. Ой, не сносить мне головы…не сносить, - причитал ага, при этом успевая только таскать с блюда Дарима-аги лукум. Дарим ага пытался ударить по руке, да все промахивался и цокал недовольно.
- Конечно, виноват. Ты ж за коней отвечаешь. Глаза твои бесстыжие куда смотрели?!
- Что делать? – ага схватился за голову и раскачивался.
Именно такую картину увидела Айшехан, замерев в дверях. Дарим-ага часто их чем-нибудь вкусненьким по вечерам с Рабией угощал, а еще от его историй всегда смеяться хотелось и того, как он смешно жестикулировал. Мустафа-ага, когда как-то услышал, что Айшехан по саду соскучилась, приносил ей украдкой маленькие цветочки. Жалко его было.
- А что повредил то конь в ноге, Мустафа-ага? – три аги, включая повара, подскочили на месте от испуга.
- Тьфу-тьфу, убереги от Шайтана, - промолвил Дарим-ага,  дернув себя за ухо.
- Сустав говорят, связки порвал и на место вставить не смогут правильно. Ах, Айшехан Хатун, горе то какое…горе мне…
-  Имир-ага, приготовь для султанши ее любимый шербет и пусть отнесут его,  - Айшехан чуть прикусила нижнюю губу, глядя на убивающегося с горя агу. – А Медрис-эфенди скоро к шехзаде пойдет?
- Да пусть идет, шехзаде сейчас занят государственными делами, пару часиков еще поживет Мустафа-ага, - захихикал Дарим, хотя его смех сейчас больше напоминал звуки подавившегося гуся.
- Имир-ага, у тебя же есть туласи, т.е. базилик темный тонкоцветный, а еще гхи надо…т.е. топленое масло из сливок ты из него халву делаешь ту очень нежную, которую Нилюфер Султан любит, а еще ниим…Дарим-ага сбегай к лекарям у них есть…называется индийский черный порошок, должен быть. Попробуем помочь тебе, Мустафа ага
Два часа ушло на приготовление мази и сока. Все оживились, каждый помогал. Дарим-ага картинно морщил нос, Имир-ага косился, пока готовил шербет для маленькой султанши, Мастафа-ага нарезал круги и забавно втягивал шею, спрашивая: «Скоро?»
После он провел тайком Айшехан на конюшни, где лежал на полу конь. Лекарь специально дал ему дурмана, чтобы животное не двигалось лишний раз и не причиняло себе боль.
- Какой красивый, - выдохнула. Во время проживания на Гоа, она часто бывала на рынке и видела торговлю арабскими и персидскими скакунами. Не обходилось и без происшествий. И как-то однажды увидела, как лекарь помогал животным. Он сказал, что мазь на основе трех растений, которые она назвала раньше, помогает не то что животному, а даже человеку справиться с болезнью, а еще массаж. Он даже показал, как надо делать, если перелом или вывих, или сустав вылетит.  Простые на самом деле движения, как он говорил по рекам жизни, что текут в каждом живом существе. Хуже все равно не будет, но ее коню, однажды помогло. Конечно, человеку бы она не решилась делать подобное лечение. К тому же Медрис-эфенди вправил вылетевший сустав.
Айшехан присела возле коня, юбка темно-синего платья, волнами вокруг легла на пол. Хатун  провела рукой по морде, чтобы животное привыкло и не тревожилось пусть и  в таком состоянии. Достала глиняную чашу, где была мазь и стала наносить на коленный сустав, делая определенные движения, которые казались со стороны  то поглаживанием, то легким надавливанием, при этом напевая тихо песню на конкани. После еще наложила мазь и достала ткань, чтобы завязать сверху. 
Мустафа-ага с волнением не отрывал взгляда от манипуляций Айшехан.

Увлеченная свои занятием Айшехан не заметила, как исчез Мустафа-ага, который, едва заметив шехзаде и получив приказ удалиться, понятный без слов, поспешил это сделать. Если его не приказали схватить и наказать на месте, может, то милость Аллаха. Не стоит ее испытывать. Не заметила Айшехан и появление и шехзаде. Только лишь когда слегка подняла голову и оторвала взгляд от коня, краем глаз заметила, а после и, чуть повернув голову, увидела его. Шехзаде Искандера хатун видела обычно издалека или мельком, опустив взор, когда он проходил мимо. Рядом всегда был или ага, или калфа, которые следили за соблюдением традиций,  Рабия видела его чуть больше, так как почти с первых дней их пребывания здесь была подле маленькой султанши.  Айшехан же всего лишь третий день как заняла место Ясемин Хатун в свите Султанши.
Нилюфер Султан была одиноким ребенком. Лишилась не так давно матери. Айшехан, а точнее тогда Мария, тоже потеряла мать, будучи еще меньше: в два года. Отец тоже был часто занят делами, но у нее были братья и сестра, старше на два года. Поэтому Мария не ощущала себя очень одинокой. У Султанши же никого не было кроме отца, занятого делами, да и других детей во дворце не было. Нилюфер же частенько плакала и просыпалась по ночам. И снова могла уснуть, если ей рассказывала сказки и напевала Рабия. Днем же она полюбила слушать рассказы Айшехан о приключениях и далеких землях, которые, конечно, хатун тоже делала немного сказочными или просто лишенными оборотной не очень приятной стороны. Благодаря султанше Айшехан смогла бывать в саду, где они иногда прогуливались или играли, и была этому очень рада.
Увидев же сейчас здесь шехзаде, Айшехан не поспешила встать и поклониться. Хотя бы по тому, что на резкие движения могло отреагировать животное. Да и, в конечном счете, разве могла бы ниже поклониться, чем практически сидящая на коленях хатун. Лишь наклонила голову в знак приветствия
- Шехзаде, - ее взгляд переместился с мужчины на коня. Он спрашивал, поможет ли. Одному Аллаху это ведомо, так, кажется, они любят здесь говорить. Айшехан замерла. Однако, когда ей разрешили или приказали продолжить, то стала перевязывать ногу в области коленного сустава коня тканью поверх мази. Конь же услышал голос хозяина, конечно, узнал и зашевелился. Благо был быстро успокоен.
- Аллаху ведомо поможет ли. Но я верю, что да. В Индии меня этому научил один лекарь. Там на единственном рынке на Гоа, где продают персидских и арабских скакунов для индийских государств, кони иногда получали травмы. И это им всегда помогало. Даже моему коню однажды помогло, когда он подвернул ногу на спуске в лесах.
Стоило вспомнить о тех временах, о которых могла теперь лишь вспоминать, и начать рассказ, легкая улыбка коснулась губ, а память переносила туда, где была счастлива. Что она делала?
- Я втирала, а сейчас наложила мазь из туласи, гхи и порошка ниим. Это индийские названия. Туласи в Индии почитают как священное растение, а темное туласи считается обладающим большой целебной силой. У нас его называют базиликом тонкоцветным и чаще используют в кулинарии. Гхи это особая разновидность топленого масла очень непростого приготовления. У него много применений, но в данном случае оно использовалось для целебного массажа, ведь очень хорошо впитывается. И порошок ниим. Дерево в Индии его еще называют «деревенская аптека», «божественное дерево» и «панацея от всех болезней». Эта мазь позволит снять боль, но главное способствует более быстрому заживлению ран и снятию отека. А массаж – это для того, чтобы сустав расположился правильно и не травмировал еще больше.  Индийцы верят, что все наше тело пронизывают реки жизни и чтобы вылечить болезнь, нужно стимулировать их течение в правильном направлении.
Пока Айшехан все это рассказывала, она уже успела наложить повязку. Краем глаз видела, как шехзаде гладит по шее своего любимца. Конь лежал расслабленный и не шевелился. Услышав слова о совместном пути, едва уловимо улыбнулась. Посмотрела на сидевшего совсем рядом сына Повелителя, отметив, что светлыми глазами он пошел в его мудрую и прекрасную Валиде. Атийе Султан при первом взгляде показалась Айшехан ангелом, а после  поняла, что не ангел, а скорее прекрасная богиня, которая может, как быть лаской, так и суровой.
Только при словах о новых землях тень будто промелькнула на лице хатун. Ей вспомнились их мечты с дядей Гонсало отправиться в Новый Свет. И мысль о том, что так всю жизнь ей придется томиться в дворцовых стенах, всегда печалила.
- Разве может хатун чего-то желать еще, шехзаде? - конечно, это была своеобразная игра. Она прекрасна знала, что если бы попросила то, чего всем сердцем желает, то скорее ее бы или не услышали, или наказали. Желала она всего лишь одного вернуться домой, вновь отправиться в путешествие, вновь ощутить свободу. Только вот разве рабыня может чего-то желать кроме как дарить счастье и служить Династии, так им вбивали в головы? Рабии, выросшей, в Топкапы было проще с этой точки зрения. Она знала только вот такую жизнь. Поэтому вряд ли кто-то ответил бы здесь прямо. Скорее было что-то вроде «для меня счастье уже быть полезным, служить вам, сделать вас счастливым». И все же немного, наверное, дерзости решила проявить. Только вот не для себя же просила бы. – Разве только она бы попросила не наказывать Мустафу-агу. Точнее наказание он, конечно, заслужил, но пусть бы оно было не слишком суровым.
Айшехан завязала повязку и взяла бутылек в руки, показывая его шехзаде Искандеру.
- Повязку нужно будет менять каждые три часа до завтра. А еще давать вот этот отвар, он поможет коню обойтись без дурмана и поможет исцелению. Завтра же  ему можно будет подняться, только ногу нужно будет сделать неподвижной в месте  болезни. А через три дня он сможет пока  начать не спеша ходить. Через пару недель сможет бегать, а через месяц должен быть таки, будто и не было травмы, если Аллах позволит. И если вы позволите, то я сегодня буду менять ему повязки, шехзаде.

Шехзаде согласился выполнить ее просьбу, если удастся исцелить его коня. У Мустафы-аги появился шанс сберечь свою голову и, услышав окончание разговора, он теперь молился Аллаху, чтобы все удалось.
- Благодарю, шехзаде, - лишь ответила Айшехан, поднимаясь следом. Верно, до отъезда оставалось три дня. Подготовка к дороге, что займет около восьми суток, началась заранее. Собирались и Рабия с Айшехан, так как маленькая госпожа тоже ехала со своим отцом в это путешествие. Поездка должна была пойти на пользу. Смена обстановки помогает, хатун знала это по себе. К тому же у шехзаде Абдулы тоже были дети.  Нилюфер не будет так одиноко и тоскливо.
- Благослови тебя Аллах, Айшехан Хатун, - подбежал к ней Мустафа-ага, когда шехзаде ушел.
- Не спеши, Ага, лучше помолись, чтобы все помогло, - конечно, она была почти уверена в успехе. Только поняла и другое: в этой жизни неприятные неожиданности случаются довольно часто.
Через три часа она вновь вернулась, чтобы повторить все и наложить новую повязку заодно объяснила все в точности и сказала, что еще будет заходить. Дело было уже ближе к вечеру, когда возвращалась во дворец. Направилась в хаммам. Рабия была в курсе случившегося и согласилась сегодня вместе с еще одной хатун взять на себя полностью обязанности. 
Айшехан шла в сторону комнаты Султанши, когда из-за поворота на нее буквально вылетел главный ага с округлившимися глазами, а за ним и калфа.
- Где же ты ходишь, Айшехан Хатун? Счастья своего не знаешь! - тараторил он, уже таща куда-то за руку
- Да что случилось, ага? Толком скажи. Я к Нилюфер Султан иду
- Ах. Подождет маленькая госпожа, сегодня день то какой. Хвала Аллаху. Ох, и счастливая ты, Айшехан Хатун. Наконец-то все снова станет как раньше, покой придет нам и счастье.
Айшехан возвела глаза к потолку, ожидая, когда словесный поток закончится, и ей уже объяснят что случилось.
- Шехзаде Искандер, тебя сегодня вечером видеть пожелал, - пояснила калфа.
От неожиданности хатун вдруг резко остановилась. Нет, они с  Рабией знали, что с одной или даже с обеими может что-то такое случиться. Только Айшехан до сих пор не знала, как она к этому относится. Для нее она здесь была прежде всего, чтобы защищать, как велела Атийе Султан. Думала, что если кто и станет фавориткой, так Рабия. Даже в тайне хотела этого, ведь тогда у самой у нее будет хоть маленькая иллюзорная надежда на свободу, а Рабия достойна счастья в этом ее мире. Конечно, об этом даже подруге не говорила. С другой стороны, это, конечно, честью считалось здесь. Только при всех мыслях, что такое может быть, случилось все же неожиданно.
- Ты чего так вдруг побледнела и остолбенела? Радоваться должна!
- Я рада, Ага, неожиданно просто, - улыбнулась слегка.
- Да от счастья растерялась, ага, разве не понятно, - вздохнула калфа.
А потом все завертелось. Ей красиво уложили волосы, слегка завив на концах, нарядили в алое платье из ткани  искусной работы. Изящная диадема, серьги и кулон из золота с рубинами дополняли образ. Только ей все казалось в этом что-то странное или неправильно, будто чувствовала, хоть и не знала об ошибке.
- Быстрей! Быстрей! Совсем мало времени, - причитал ага. - Не забудьте утром отправить письмо Султанше. О, Аллах, неужели услышал наши молитвы?!
Все словно оживились, а другие хатун искоса поглядывали. Почти каждая после смерти фаворитки шехзаде мечтала занять ее место, а повезло девице, которая недавно только прибыла.
Тем временем Айшехан в сопровождении калфы и аги двинулась в сторону покоев шехзаде. В голове же отчего так явно сейчас звучал голос отца: «Позор, Мария. Не для этого я тебя воспитывал». Впрочем, к той ее жизни точно не было возврата, ведь даже если ее примет отец, то на репутации семьи это скверно скажется. С этим Айшехан уже смирилась. Странно было идти к тому, с кем она лишь немного поговорила, к тому, кто говорили, так тосковал по его покойной фаворитке. Хотя ведь таковы порядки вековые. Кроме преданности, желания служить, не знала, какие еще чувства в ней вызывает шехзаде Искандер. «По крайней мере, неприятных чувств не испытываю. И разве не за этим сюда госпожа прислала», - размышляла Айшехан, пытаясь себя словно убедить.  Почти не слушала тех наставлений, что ей наперебой давали ага с калфой.
- Зайдя в покои, сделаешь поклон, поцелуешь полы одеяния шехзаде, когда скажет подойти. Прямо в глаза смотреть нельзя. Нельзя громко говорить, громко смеяться, - это она и так знала хорошо. Все эти «нельзя» с первых дней вбивали в голову, призывая к полному смирению и покорности. Хотя, кажется, с Айшехан полностью этого не добились.  Калфа продолжала
- Не бойся, ничего страшного, - Айшехан и не боялась. Уж не страшнее льва, который их преследовал в Африке,  шехзаде. - Помни, понравишься шехзаде, будешь его фавориткой.  А если родишь сына, вообще станешь госпожой, - сына, ребенка. Не представляла совсем Айшехан себя в подобной роли. Как то все знала, знала для чего они здесь, но будто не с ней должно было это произойти, а теперь все так стремительно. Словно с каждым шагом была все ближе к оковам. И сердце так учащенно стучать начало.
- А главное слушай сердце. Все поняла?
- Поняла, - только  и ответила Айшехан,  когда они остановились у дверей. Слуги открыли их, и хатун тихо ступила в  покои, опустив взор. Звук закрывшихся дверей и тишина.

Айшехан не поднимала взгляда в то в то время, как шехзаде сделал к ней шаг, не поднимала его и когда услышала приветствие, лишь отвечая заученной фразой
- С добром пришла, - уже готова была сделать шаг, опуститься на колени и поцеловать подол одеяния, когда услышала следующие слова, что вроде бы не должны были быть произнесены. Аййшехан подняла взгляд и посмотрела на шехзаде. Уже с этого момента традиции, коими продиктован был каждый шаг сейчас, были нарушены. В ее взгляде читалось легкое удивление и любопытство. Еще большее удивление промелькнуло, когда шехзаде подошел к столу и подозвал ее.  Тихо приблизилась и остановилась рядом. Взгляд ее упал на карту. Какое любопытство он хотел удовлетворить? Не спрашивает. Просто ждет, когда сам произнесет, чего желает. Тем временем черные глаза с любопытством скользят по карте, названием провинций, городов, гор, ре и озер. Голос нарушает тишину. Звучит негромко. Вся атмосфера в покоях создает ощущение загадочности и покоя. Не слишком яркий свет от свечей и луны, что заглядывает в окна сквозь тонкие занавески, колышущиеся от легких дуновений ветерка. Ночная прохлада, приятная. Успела отметить и накрытый столик.
- Государства рождаются, разрастаются, приходят в упадок, чтобы на их развалинах образовывались новые государства. Напоминает жизнь человека, - османы считали свою Империю самой великой во всем мире. Кто-то был с этим согласен, кто-то нет. Раньше бы донна Мария, возможно, бы согласилась. Сейчас же Айшехан Хатун готова была согласиться, но с небольшой оговоркой. – Бесспорно Османская Империя самая великая из известных нам. Однако, из своего путешествия я поняла другое, что мы даже не знаем весь мир, что он более огромный, чем мы его представляли даже тридцать лет назад. Морской путь в Индию, благодаря которому мы увидели самую южную точку Африки. Новый Свет, который мы только начинаем открывать для себя. Разве не удивительно и не волнительно, сколько еще всего людям предстоит узнать? - едва не сказала нам, но осеклась. Возможно, да, скорее всего, сама она не сможет увидеть и тоже будет узнавать о мире теперь по рассказам. Это, конечно, тоже не плохо. Читать книги или слушать рассказы и представлять. Хотя ни один рассказ не сравнится с тем чувством, если ты это видишь сам. Когда Айшехан говорила о мире, путешествиях, то глаза ее будто загорались восторгом и азартом.  Удивительная вещь. Правители, в их руках такая огромная власть, но они порою менее свободны, чем простой человек. Мария понимала, насколько    ей повезло, хоть на какое-то время ощущать себя свободной, увидеть мир. Что ж ничто не длится вечно.
- Мой рассказ может оказаться очень долгим. Я в двенадцать лет покинула свой дом и четыре года путешествовала мимо Африки в направлении Южной Индии, а после путешествовала по Индии. Для меня будет радостью поделиться с вами тем, что мне удалось увидеть, - оторвала взгляд и посмотрела на мужчину, что стоял рядом. Почему-то в этот момент ей вспомнился ага, его надежды, восторги, желание поскорее порадовать султаншу и то, что в итоге все это оказалось недоразумением. Все эти сборы были столь нелепыми.
- Так вы, шехзаде, пожелали меня увидеть, чтобы услышать рассказы о моем путешествии? – звонкий, но не громкий смех наполнил комнату. – Простите, я просто сейчас представила разочарованное лицо нашего аги, который вас неправильно понял.
Конечно, девушки будут злорадствовать, но стоило только представить раздосадованное лицо аги. Не хорошо, наверное, смеяться, сказал бы тот, кто не видел то самое выражение его лица. Айшехан не трепетала рядом с шехзаде Искандером, не терялась, но и не демонстрировала разочарования, открывшемся фактом, потому что его не было.  Кажется, она даже почувствовала, что будто камень с души упал. Все-таки неизвестность нас волнует всегда очень сильно.
- В таком случае, давайте представим наш рассказ в виде заметок путешественника. Рассказа начнется из Лиссабона и закончится в Константинополе. Если вы не против, - теперь оставалось удобно расположиться, чтобы хатун могла вести свой рассказ, а шехзаде слушать и представлять все то, о чем она будет говорить.

Пожалуй, Айшехан была согласна с таким определением Османского государства. Не простой молодой мужчина, а воин, которому пока все мало, который  совершает все новые и новые походы. Не так давно, до того как был открыт путь в Индию, Османская Империя доставляла много неприятностей в торговле как Португалии, так Генуи и Венеции. Однако все изменилось, когда был найден морской путь в Индию  вдоль берегов Африки. Изменилось для страны Марии Мендес.
Айшехан отрывает взгляд от карты, которую снова разглядывала, глядя на огромные границы государства, в котором теперь протекала ее жизнь. Легкое удивление скользит в глаза. Ничего не скажем? Но как можно. Врать в таком вопросе она не хотела. Во-первых, это ведь может выясниться рано или поздно. Во-вторых, это сразу лишит ее надежды однажды обрести свободу. Только и резко отказать и возразить разве может шехзаде?
- Наверное, не очень правильно получать незаслуженные блага, - произнесла чуть вкрадчиво хатун, намекая на то, что после ночи с шехзаде девушки получают подарки и отдельные покои, а главное она же не сможет больше служить султанше и не поедет в Бурсу с Рабией. Нет-нет. – К тому же я только начала знакомиться с Нилюфер Султан. Теперь мне понятно  в кого она пошла столь любопытной.
Султанша маленькая тоже просила ей рассказать о далеких краях. Конечно, рассказ для ее оцта и для маленькой султанши во многом будут отличаться. Шехзаде же не нужен сказочный рассказ с чудесами.
Пройдя к столику, она опустилась на подушки чуть сбоку от шехзаде, так чтобы если бы он смотрел прямо, то мог видеть ночное небо через тонкие занавески, отделявшие покои от балкона. Ее рассказы  решила разделить на небольшие кусочки, так что то, что ни одну и не две ночи будет длиться ее рассказ, было правдой. Приняла ломтик яблока и улыбнулась
- Благодарю, - откусила, в голове же уже выстраивая нить повествования. – Если вам понравится, то вы правы, мой рассказ, надеюсь, скрасит не один вечер.
Это было даже лучше, чем провести просто ночь с ним. Если сможет не просто удовлетворить страсть, а насытить пытливый ум и завоевать доверие, которое говорили, не так легко достается, то тем легче будет выполнить поручение Атийе Султан. Айшехан отметила, что с шехзаде Искандером ей приятно общаться, он не вызывает страха, не вызывает излишнего волнения, скорее любопытство. Доев кусочек яблока, хатун на мгновение прикрыла глаза, будто ныряя в море ее воспоминаний, переносясь в тот день, когда она последний раз видела своего отца.
- Представьте.  Яркий луч солнца проникает в комнату, когда служанка одергивает бордовую ткань балдахина.  Ты открываешь глаза и видишь просторную комнату с высокими потолками, гладкими каменными стенами кремового цвета, высокими дверными проемами. Сегодня долгожданный день, сердце радостно стучит. Только не от радости, но и оттого, что впервые за шесть месяцев ты переступишь порог дома, располагающего вдали от столицы. Дом оживлен с утра, слуги загружают экипажи, готовят последний завтрак для их хозяина. Ты ступаешь босыми ногами на каменный пол, выложенный плиткой. Выходишь на балкон, накинув халат. Огромный белоснежный дом, который продолжает расти, где можно увидеть смесь архитектурных стилей. Внизу раскидывается огромный сад, представляющий собой лабиринт вечно зеленый, с причудливыми фигурами, что старательно создает садовник Хуан. Справа можно увидеть галерею с бюстами выдающихся представителей рода. Сама галерея выложена ярко синей плиткой с орнаментом по краям в виде винограда, а углубления, где стоят бюсты, выполненные в бело-кирпичном цвете. К галерее примыкает пруд с черными лебедями.  С левой стороны находится маленький сад Венеры, в тени которого можно отдохнуть и спрятаться от палящего солнца. Виден и грот свежести с фонтаном. Стены грота покрыты изразцами, камнями, фарфором и стеклом. А шум воды может гарантировать, что никто не подслушает разговоров, что здесь ведутся. Сам же дом словно выплетен воздушным плетением из белого камня, где можно узнать причудливые орнаменты цветов, диковинных птиц и зверей, говорят, такие водят в Индии, - Айшехан погрузилась в воспоминания того дня, когда они с дядей Гонсало покинули Португалию. Она описывала ярко, в деталях обстановку, запахи, голоса, людей. И словно вновь проживала сама этот день. Голос ее звучал не громко. Покинув дом дядюшки Гонсало, она описывала дорогу полную яркой растительности, а после рассказ ее перешел к Лиссабону, являвшимся одним из старейших городов Западной Европы, превосходившим по возрасту Париж и Лондон.  Лиссабон или Лижбоа, как звали его сами португальца, удивительный город. Город отполированной калсады под ногами, соленого ветра, особого неведомого света, замечательной архитектуры. Здесь удивительным образом можно увидеть наследие его истории римскую, арабскую архитектуру, смешанную со средневековой и индийскими орнаментами, что стали вплетаться, когда была открыта эта удивительная страна. От площади Праса до Комерсио шли прямые ровные улица Золотая и Серебряная, чьи названия соответствовали. Золотая улица была сплошь занята лавками ювелиров, а Серебряная  - лавками серебряных вещей.
- Лиссабон  или на арабском Лишбуна встречает шумом, узкими и кривыми улочками, бесконечными подъемами, спусками, лестницами. Множество аккуратных внутренних двориков, в которых полно зелени и ярких цветов, - Айшехан описывает улочки, дома с разнообразной архитектурой, украшенные расписными кафельными плитками, что назывались азулежу (лазурь). Расписывала соборы, дворцы, что взирали на город с семи холмов. – Наконец мы подъезжаем к порту. Нам открывается вид на лиман реки Тэжу близь Атлантического океана, вдоль которого вытянут город. Мы видим множество верфей, где не прекращается работы и с которых спускаются на воду все новые и новые корабли. Видим залив, в  котором множество разнообразных судов из разных стран, слышим множество незнакомых языков. Наш корабль в составе Армады готовится к отплытию. Ты поднимаешься на палубу, что слегка раскачивается. Слышен треск дерева, запах сырой древесины, канатов, рыбы, морской воды, а еще пота и гнили. Однако это совсем не может омрачить твоего восторга. Скоро предстоит покинуть город, что принес столько горя, что отнял почти всю твою семью, - Айшехан осекается, задев слишком личное. Она отрывает взгляд от пламени свечи напротив и, слегка повернув голову, смотрит на шехзаде, чтобы понять слышит ли он то, что желал, интересен ли ему рассказ. Заодно отгоняет появившийся перед глазами образ отца, который потерял всех своих детей. Возможно, новая молодая жена подарит ему других и он забудет или хотя бы его боль утихнет. Никто, наверное, уже не ждет Марию. Да и принесет позор, если узнают, где она провели три последних года. Легкая улыбка касается губ и Айшехане собирается продолжить свой рассказ.

Прежде чем Айшехан продолжила свой рассказ, в вечерней тишине послышался голос шехзаде. Он озвучил известную истину. Только Богу известно, что ее прежнему, что новому, что ждет. Впрочем, уповать только на судьбу тоже не верно. В книге судьбы написаны все возможные варианты, она напоминает раскидистое дерево и только от выбора человека зависит, какой именно предписанной дорогой он пойдет.  Что же до дома. Где-то в глубине сердца кольнуло. Промелькнул образ отца, их дома. Она не очень скучала по Лиссабону, но отца еще вспоминала.
- Говорят, что дом там, где твое сердце, - Айшехан была с этим согласна. Дом это не просто стены, не просто люди, это более глубокая связь, то, отчего на сердце становится тепло.  Когда говорила, всегда привыкла смотреть собеседнику в глаза. Вот и сейчас словно встретились ночное звездное небо в глазах хатун и ясное синее небо в глазах шехзаде. И при всем различии было в их глазах, в их взглядах что-то похожее, так смотрели люди, познавшие боль утрат и потерь. Только если Айшехан пережила свои потери, Искандер лишь был на этом пути. Месяц не слишком большой срок, учитывая, что говорили, будто он очень любил покойную Айше хатун.
Взглядом указывает на поднос и хатун берет виноградинку. Только виноградинка ненадолго замирает у губ и легкая смущенна улыбка касается их. Не думала, что женщины как-то особенно едят. Конечно, в гареме их учили даже искусству приема пищи, правда, сие, кажется, уже и позабылось. Наконец она съедает виноградинку, ощущая на себе взгляд, даже если бы не видела его.
Видимо, сегодня шехзаде решил удивлять, потом что он вдруг обернулся к ней спиной, вызвав удивление.  Потом его голова оказалась у нее на коленях, так что ее руки замерли от неожиданности. Он прикрывает глаза, желая слышать продолжение рассказа, улыбка касается губ хатун.  Одной рукой Аушехан чуть опирается на подушку, совсем рядом с шехзаде, а другая после некоторого  колебания касается его густых, немного вьющихся, мягких волосы и словно жарче в комнате становится.
-  Паруса наполняются ветром. Корабль начинает двигаться в сторону бескрайнего океана, - продолжает свой рассказ. - Вокруг суетятся матросы, а ты смотришь на этот простор, на то,  как за горизонтом исчезает берег. Моряки занимаются своими делами. Утром чистят палубу, а после  обрезают паруса, проверяют канаты. Повар готовит еду. Кто-то отдыхает в трюме. Первый день пролетает быстро. Вокруг ощущение бескрайности мира, моря и неба. Ужин в каюте капитана. Множество карт, сундуки. Корабль слегка покачивается на волнах. На столе простая еда. Но вначале еще есть свежее мясо, фрукты, фасоль и вино. По мере плавания. Почти не остается простой воды, ведь она портится в бочках, начинает невероятно вонять и в ней заводится живность. Поэтому мы европейцы пьем вино, моряки пьют пиво и ром еще. Из еды становится больше сухарей, фасоли, солонины, сушенной рыбы, но бывает и свежая рыба, если удается поймать.
Наступает ночь очень быстро. И теперь над головой можно увидеть бескрайнее звездное небо. Звезды здесь кажутся еще больше и еще ближе. Можно легко находить известные созвездия. Вот созвездие Тирс,  а чуть дальше Волосы Вероники. Пояс и меч Ориона. И можно увидеть самую яркую звезду. Суета затихает. Только караульные несут службу. До первого поселения, к которому должен пристать корабль, дабы пополнить запасы провизии, около месяца плавания. Дни становятся все жарче, поэтому их хочется проводить в тени каюты, коротая время за чтением, записями или беседами. На палубе больше нравится находиться по ночам. Капитан  очень любезен, он учит ориентироваться по звездам и дает встать за штурвал. Только со стороны кажется, что так легко управлять кораблем. Ты ощущаешь мощь, которой управляешь и приходишь в неописуемый восторг, - Айшехан описывала и то, как попали они в штиль, и то, как впервые попробовала ловить рыбу. Рассказала красочно и момент, когда они попали в шторм. Этот страх и ужас перед бушующей стихией и радость, когда вы преодолеваете это испытание. Рассказала она и о том, как достигли самой южной точки Африки. – И видишь ты, как земля становится все уже и узкой полосой уходит в океан, понимаешь, что это самая южная точка мира, известного тебе.  Ловишь себя на мысли, что очень хочется ступить на твердую землю. Однако вы плывете дальше. Но очень скоро мечта сбывается. Воды Атлантического океана сменяются водами Индийского океана. Впереди нас ждет Софало первая португальская колония к югу от экватора. Здесь сооружен каменный форт и здание торговой фактории. Гавань представляет собой песчаную отмель. Вскоре предстоит впервые ступить на землю Африки. Впереди нас ждет Софало, - Айшехан пока рассказывала, могла, чуть склонив голову, рассмотреть лицо шехзаде Искандера, когда он прикрывал глаза. Его лицо сейчас казалось безмятежным. Иногда, она ловила себя на мысли, что долго смотрит на него, не отрываясь и переводила взор то на сечу, то на ночное небо. В очередной раз оторвав взор, бросила его в сторону балкона. Рука ее, что слегка поглаживала волосы шехзаде тоже замерла. Змея. Гюрза не спеша ползла со стороны балкона в их сторону, слегка приподнявшись. Змеи редко агрессивно нападают сами на человека, чаще защищаясь. Однако любое резкое движение может быть воспринято за угрозу. Рука очень медленно переместилась на лоб шехзаде, словно собираясь предотвратить его любое резкое движения, вторая легла ему на грудь.
- Шехзаде Искандер, - тихо, почти шепча, заговорила Айшехан, краем глаза не выпуская змею из вида. – Ради Аллаха прошу вас сейчас мне довериться и не шевелиться, совсем не шевелитесь.
Сама же Айшехан стала очень медленно двигаться, переместившись так, что голова  шехзаде легла на подушку, а она переместилась, оказавшись между ним и змеей, сидя на корточках.  Сердце бешено стучало. Когда Айшехан жила на Гоа узнала от местных заклинателей и ловцов змей, как обращаться. Царство змей, так еще называли эту страну. Слишком много змей как ядовитых, так и нет. Теперь стоило вспомнить то, чему ее учили. Левую руку Айшехан сжала слегка в кулак и выставила немного вперед, чуть стала ею покачивать, делая замысловатые движения, привлекая внимания змеи, после чего чуть сдвигалась к ней ближе, сама немного покачиваясь.  Когда двигалась, змея снова переключала внимание на нее, а потом опять на руку.  Гюрза чуть привстала, она слегка шипела, покачиваясь, делая выпады иногда, но хатун резко отводила руку в сторону или чуть уклонялась. Снова все начиналось до тех пор, пока змея не оказалась на расстоянии вытянутой руки. Выпад, внимание на кулак, вторая рука чуть охватывает змею и скользит снизу к голове, чтобы после резко ее схватить под головой. Тело начинает извиваться, Айшехан его подхватывает второй рукой и она начинает обвивать руку. Встает на ноги и поворачивается к шехзаде.
- Шехзаде Искандер,  у вас есть кинжал, нож, что-то острое? Или корзина, куда ее можно положить? – змею можно было или сейчас убить или положить в  корзину, сундук, главное обезопасить. Сейчас уже ей не страшно, змея в ее власти и не представляет угрозы.

Змея извивалась, пыталась вырваться, но ее крепко держали. Верно левантская  гадюка, которая любила обитать среди камней в предгорных районах, прятаться на деревьях. Случайность или умысел. Всегда есть шанс на то, что дикое животное проберется и останется незамеченным. Будь это дом какого-то обычного жителя так бы и решили. Однако с шехзаде не все так однозначно. У них множество врагов за масками друзей. Не стоило отсеивать вариант, что кто-то специально подкинул змею, и все могло бы закончиться печально. Айшехан решила, что об этом стоит сообщить Султанше и Рабии, сохранив это знание в тайне. Хотя впрочем, не только она и Рабия были ушами и глазами Атийе Султан. Определенно ей доложат об этом.
В итоге змея оказалась в кувшине, запертом крышкой. Опасность на этот раз миновала.  Сердце почти спокойно уже билось, но лишь на мгновение, лишь до того, как шехзаде коснулся ее руки. Его пыльцы скользнули по коже. Это прикосновение теплом разливалось по телу.
- Все хорошо, шехзаде, - легкая улыбка касается губ. Ей не хотелось доставлять лишние тревоги. Слуги  нарушают их единение. Она просто молча стоит и смотрит, как Искандер раздает указания. Только в  мыслях она пока имеет смелость называть его по имени. Их чудесный и сказочный вечер был потревожен. Начавшееся знакомство с неприятностей, кажется ими и продолжалось. Оно быть может к лучшему, свой рассказ продолжит в следующий раз. Слуги осмотрели покои шехзаде, убедившись, что более не ждет их неприятных сюрпризов и удалились. Айшехан намеревалась последовать их примеру.  Однако не успела и слова произнести, услышав пожелание шехзаде. Как известно даже пожелание его закон.  И сердце как-то встревожено сжалось. Он желал, чтобы она осталась с ним до утра? Говорили, что такое пожелание озвучивается не многим. Обычно наложницы покидают покои прежде, чем шехзаде заснет. Беспокоило то, что ага точно истолкует так, что она провела эту ночь в объятиях шехзаде. И пусть Айшехан намекнула, что не считает это правильным, но кто она такая, чтобы прекословить, если так решит сын Повелителя. И как истолкуют отсутствие следов?  Впрочем, об этом она подумает завтра, когда рядом не будет шехзаде чьи прикосновения удивительным образом волновали девичье сердце. А что если…от этого сердце на мгновение замерло.
- Как пожелаете, шехзаде, - ее взгляд был наполнен не столько смущением, сколько легким волнением, впрочем, которое она быстро спрятала за улыбкой
- Видимо, это судьба. Вашему коню нужно было подвернуть ногу, чтобы мы с вами познакомились и чтобы сегодня вечером я была здесь. Если пожелаете, я могу сегодня охранять ваш сон, - иными словами предполагалось, что не будет спать. Она не знала хорошо шехзаде, может он окажется слишком мнительный и только это его успокоит. Хотя он не казался ей человеком подобного склада. Только вряд ли она сможет заснуть сегодня в любом случает, так ей казалось. Ночь вступила в свои полные права.