Для всей великой династии было потрясением, что Шехзаде Хасан втайне женился на черкеской княжне. Султан Сулейман был вне себя от гнева, ведь подобного не ожидал ни от одного из своих сыновей. Все они были обучены правилам, в которых говорилось о невозможности их женитьбы. Хасан решил пренебречь этим.
Было крайне удивительно услышать от слуги о том, что супруга Хасана просит аудиенции Сулеймана. Султан искренне не понимал зачем девушке этот разговор, ведь большая часть проблем Хасана с отцом началась после того как первый принял решение заключить тайный никях. Султан Сулейман был крайне категоричен в данном вопросе, ведь сын не посчитался с мнением собственного отца, за что и поплатился. Негодования перепало и старшему близнецу, который предпочёл скрыть от отца эту новость, когда узнал о поступке младшего брата. Сулейману стало известно уже из своих источников, что и стало причиной гнева отца. Когда-то он верил в то, что сыновья будут благоразумны и будут просить разрешения отца, несмотря на характер просьб. Что ж, за свой проступок они получили наказание. А теперь, Хафисе Султан желает получить аудиенцию правителя. Зачем? Неужели будет просить за мужа? Чтобы Султана Сулейман наконец-то простил своего сына Хасана.
Правитель позволяет жене сына зайти. Сам же так и остаётся сидеть за рабочим столом. Ему не составило бы труда немедленно отослать девушку, но больно любопытно с чем она пожаловала к Султану. Через считанные минуты бывшая княжна предстала перед отцом своего супруга. Сулейман замечается, что девушка не изменяет своим родным корням, ведь была та облачена в одеяния своего народа. Что ж, это значит, что не желает Хафисе казаться той кем не является.
– Ты попросила разрешения на этот разговор только для того, чтобы сообщить, что не была вольна делать выбор? – Удивился Султана. – Хасан силой сделал тебя своей женой? – У Хасана не простой характер, ещё с детства, но даже он не стал бы применять силу к женщине. Сулейман понимал, что как отец он многое упустил, что и его вина есть в том, что происходит между его сыновьями, но это не даёт им право нарушать правила и традиции. – Полагаю, что у тебя есть ещё что сказать, продолжай, я тебя слушаю. – Раз он согласился на аудиенцию, значит выслушает всё то, что желает сказать Хафисе.

Сначала казалось, что темные дни позади. Весть о беременности жены Хасан встретил с радостью - возможно, в этот раз появится на свет еще один наследник. Он хоть и звал ее в покои в священные ночи четверга, но уже позабыл, каково это - ощущать себя счастливым рядом с ней. Они вновь стали ближе, и на время Шехзаде вновь смог обрести успокоение. Даже новость о том, что Селима простил отец, уже не казалось таким обидным, как показалось бы раньше. Султан Сулейман не так уж и несправедлив, наверное. Когда-нибудь за любовь сможет простить и его. Да, Мурад поехал теперь в его бывший санджак, но возможно, ему смогут выделить другой...
Однако, радость кончилась достаточно быстро, даже толком и не начавшись. В Константинополе бушевала эпидемия оспы, и с возвращением Шехзаде Мурада смогла просочиться во дворец. Несмотря на то, что с братьями отношения Хасана нельзя было назвать такими уж и дружескими, ему было его искренне жаль. Юный Шехзаде сгорал изнутри, пожираемый страшной болезнью. Лекари не давали точных прогнозов и даже не обнадеживали, хотя Султан Сулейман обещал отрубить всем головы, если сына они спасти не смогут. Оставалось только ждать новостей - плохих или хороших.
Еще страшнее было смотреть на мать. Атийе Султан потеряла сон и аппетит, ожидая вердикта лекарей о состоянии младшего сына. Хасан пытался как-то поддерживать ее, пусть они с матерью никогда и не были особо близки, однако слушать долго она его не стала - говорила, что нужно побыть одной и отдохнуть. Больше Хасан ее не тревожил. Хотя, в голове пару раз мелькали шальные мысли, будто шайтаном нашептанные:
"Интересно, стали бы все так плакать, если бы на месте Мурада оказался я?"
Этим утром он как обычно позавтракал с Хафисе и Гевхерхан, а позже собирался навестить Баязида, Бейхан и Омера. Почему-то несколько дней назад его две женщины опять перессорились, и младшая дочь не находилась в детской вместе с детьми Гюльбеяз, а жила вместе с матерью. Хасан дал наказ Хафисе эту проблему, конечно, решить и полностью исчерпать. Сейчас, когда империю лихорадит, нет совсем времени для склок и ссор. Несмотря на то, что ее положение немного смягчило тяжелый нрав Хасана, он дал понять, что такого более не допустит. А также долго не будет терпеть.
Он уже возвратился в свои покои, однако через довольно долгий промежуток времени на пороге появился стражник. Извещал, что пришла калфа гарема, чтобы передать весьма важные вести. Неужели его женщины вновь в ссоре? Или же, что-то произошло с Мурадом?
- Шехзаде, беда, - женщина средних лет выдержала паузу, будто бы не знала, как еще рассказать о произошедшем, - лекарша передала мне, что дети Гюльбеяз Султан заболели. Пока еще не ясно, оспа ли это, но поднялась температура, появился удушающий кашель...
О, Аллах! За какие же теперь грехи Хасану требуется такое наказание?! Он пересекает покои в несколько размашистых шагов и стремительно направляется к детской. Гюльбеяз уже там, однако, ее к детям не пускают. И правильно, хоть она этого не понимает.
- Остановись, Гюльбеяз. Это может быть заразно, понимаешь? -  но она, кажется, совсем его не слышит. Тогда он хватает ее за плечи, чтобы развернуть к себе, заглянуть в глаза, - успокойся! Лекари сейчас с ними, сделают все возможное, слышишь? Подождем немного, возможно, это просто простуда. Но пока вердикта нет, я также запрещаю тебе входить.
Что бы между ними сейчас не было, он не позволит ей рисковать. Она должна быть рядом с ним. Она ему еще нужна.

Султан предпочел бы больше не вспоминать о том, что сделал один из его сыновей, но, увы, подобного сложно избежать. Со временем остается только надеется на то, что проступок Хасана станет показательным для остальных, что никто не посмеет повторить его ошибок. Сулейман не раз демонстрировал своё истинное отношение к тайному никяху сыну, да и его приказ был вполне показательным. Его сын не должен был этого делать, даже если его разумом овладела черкеска. Он один из сыновей правителя османского государства и не смеет ставить под сомнение авторитет своей семьи. Как будут воспринимать османов их подданные если собственный сын решил пренебречь словом своего отца? Говоря честно, Сулейман не с особой охотой согласился на встречу с девушкой, которая уже несколько лет считается его невесткой. Но, всё же, решил выслушать с чем же пришла к нему Хафисе. Просить за себя и супруга? До него дошла информация о её беременности, о том, что через несколько месяцев она сможет подарить ещё одного сына Хасану... или же вторую дочь.
– Уважение? – Пожалуй слова об уважении к большому чувству заставили правителя удивится больше всего. – Что же, я должен был уважать решение вашего союза, Хафисе? – С некой усмешкой в голосе произносит Сулейман. – Статус Хасана не позволяет ему совершать подобное, как минимум, без моего ведома. Он нарушил правила и традиции и вы все поплатились за это. – Султан покачал головой. – Не стоит говорить об уважении, Хафисе, это меньшее, что вызывает ваш союз.
Султан любит своих детей одинаково, у него нет любимчиков, ведь каждый его плоть и кровь. Потому, любой, совершивший нечто подобное получился бы своё наказание за то, что посмел что-то утаить от него. Когда они были детьми, Сулейман был для них в первую очередь отцом, но теперь, когда они стали взрослыми мужчинами, он - Падишах.
Когда Хафисе заговорила о своём брате то Сулейман сразу всё понял, вот истинная причина её появления в покоях Султана. Она пришла просить за свою семью, не более того. Что же, это рискованный шаг, ведь сама она находится в немилости, почему она думает, что Султан Сулейман решит выслушать её брата?
– Откуда тебе знать, что он желает подобного, Хафисе? – Султан удивленно уточняет. – Твой брат сам об этом сообщил? Каким образом? – Вполне не удивительно, что брат может поддерживать связь с сестрой, ведь теперь она стала частью великой османской династии.

- Не заставляй меня применять силу, Гюльбеяз. Ты останешься здесь, за дверьми покоев, - его тон не терпит возражений. Хотя, Гюльбеяз возражать ему любила всегда - только одному Аллаху ведомо, как он это терпел все эти годы, - тем более, если это может быть оспа. С детьми лучшие лекари, они не допустят, чтобы с ними случилось что-то плохое. Подвергать опасности заражения еще и тебя нельзя. Даже Валиде Атийе Султан не позволено входить к моему заболевшему брату.
Хотя, даже ему сидеть здесь в ожидании было тошно и страшно. Его бедные наследники, Баязид и Омер, его милая Бейхан - как так вышло, что они втроем смогли заболеть? Хасан же отдал приказание присматривать за ними тщательней! Однако, правду говорят, что болезни совершенно плевать на твою охрану или титул. Если уж она и просочилась во дворец, то обязательно кроме Мурада заболеет еще кто-то. Тем более, детский неокрепший организм так хрупок - словно фарфор.
- Лалезар Калфа, быстро выясни, как Шехзаде и Султанша смогли заболеть. С кем выходили из детской, кто заходил, кто приносил им еду. Осмотреть всех, кто хоть как-то окружал их. Если же не болеют - всех ко мне на допрос, я займусь этим лично, - Хасан отдает этот приказ главной калфе, что только и успела появиться возле детской, - и принесите скамью. Мы с Гюльбеяз Султан останемся здесь, пока не услышим новости от лекарей.
Сколько испытаний и мытарств они вместе пережили... и теперь - еще одно? Едва принесли скамью, Хасан почти без сил опустился на нее. Затем взял руку Гюльбеяз в свою - и чтобы успокоить, и чтобы она больше не порывалась зайти в детскую. За дверьми было слышно, как они кашляют - почти без остановки. Это уже начинало разрывать ему сердце, но он пытался держаться спокойно. Сейчас, когда рассудок от неизвестности почти потеряла Гюльбеяз, нужно мыслить более-менее трезво. Наконец, одна из лекаршей вышла. Судя по лицу, хороших вестей ждать не стоило.
- Шехзаде, Султанша, простите... Шехзаде Омер и Бейхан Султан больны оспой. У Шехзаде Баязида нет признаков этой болезни, кроме жара, но раз он был всегда с братом и сестрой, я бы порекомендовала пока еще понаблюдать за ним... - она пыталась говорить осторожно, но для родителей это звучало жестко. Как еще один смертельный приговор. В одной только столице от оспы уже скончалось две тысячи человек. Нет, дети должны выздороветь! Невозможно думать о другом!
- Сообщите Повелителю, - сдавленно произносит Шехзаде, отпуская руку своей фаворитки. Падишах должен знать о том, что в семье появились новые случаи заражения. Какими бы ни были отношения отца и сына, Султан Сулейман обожал своих внуков, это известно всем. Он точно сможет помочь. Если нужно - прикажет лекарство из-под земли достать.
- Шехзаде, - перед ним теперь появляется Лалезар Калфа. Долго думает, как сказать то, что узнала, смотря то на него, то на Гюльбеяз. Хасан подзывает ее ближе взмахом руки, прислушиваясь к ее тихому голосу, - все, кто заходил в детскую, здоровы. Оспа только у Тангюль Хатун, одной из нянь. Еще утром ей стало плохо, сейчас ее поместили в лазарет, - Хасан знает эту девушку - когда-то давно ее привезли с черкесских земель. Кажется, около семи лет назад, когда он даже еще не уехал в санджак. Шехзаде поворачивает голову и ловит обеспокоенный взгляд Гюльбеяз. Будто бы все слышала, что было сказано. Она же не думает..? Нет, этого не может быть!

Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, в родной Черкесии, княжна Гучехан очень любила охоту. Каждый раз упрашивала братьев взять её с собой. Малютку хлебом не корми, дай из лука пострелять.
Вот и сейчас она, в какой то мере, охотилась. Только наградой за попадание в цель станет не оленья туша, а расположение самого падишаха. Раз он повинен в злоключениях рода Атажуко, так пусть искупляет свою вину делом. Возможно, тогда невестка сможет взглянуть на него с другой стороны. Сейчас же её взгляд узок и предвзят.
- На всё ваша воля, Повелитель. Мы совершили ошибку,желая поступить по Божьему закону. Да, мы виновны. Но пути назад нет и лишь две вещи могут прекратить эту череду страданий. Ваше прощение или моя смерть. - Рука дрогнула, инстинктивно потянувшись к поясу. Там сейчас нет кинжала, нечего вытащить и приставить к собственному горлу в истеричной попытке доказать - я не заслуживаю такого отношения.- Но цель визита была в другом. Брат Айдамир... Стоит хотя бы попытаться исполнить его просьбу. Сколько они уже не виделись? Три года? Как же хочется снова обнять его и остальных. Как они там?
- Я была сестрой князя Айдамира долгие семнадцать лет. остаюсь ей и по сей день- так что уверена в своих словах наверняка и очень хочу доказать вам, Повелитель. - Надежда в глазах, мольба в голосе. Если султан Сулейман хоть на толику так же мудр и справедлив, как о нём говорят - он задумается над просьбой невестки. В Османской империи женщины редко вмешиваются в политику, но княжна ничего не могла с собой поделать. Её сердце тосковало по семье, оставленной в Кабарде. Да, теперь у неё новая семья и новый дом, но это ведь не мешает с теплотой вспоминать былое?
- Мы...- и только Хафисе приготовилась выдать заранее заготовленное оправдание, касательно переписки с братьями, как вдруг двери главных покоев дворца распахнулись, впуская внутрь Махмуда-агу.
Княжна тут же опустила взгляд в пол, стараясь максимально слиться с окружением. Мужчина же выглядел крайне взволнованным. Пока он говорил с повелителем, Хафисе внимательно и с особой жадностью ловила каждое слово. Оспа? Дети? Хасан! - Прошу меня простить. - поклонившись Падишаху, она быстрым шагом направилась прочь. Как же так? Невинные дети. А сердце материнское будто чувствовало, подсказало забрать Гевхерхан из общей детской. О Аллах, благослови.
Хафисе и не заметила как ноги сами принесли её к своим покоям. А А вот и покои Гюльбеяз, рядом комната для детей. Слышны крики и знакомые голоса. Поймав пробегавшую мимо девушку, султаеша распорядилась: - пусть осмотрят Гевхерхан-султан.- вот чего бы она точно не смогла пережить. Маленькая девочка стала самым дорогим, самым ценным в этом мире.
- Да убережёт Аллах твоих детей, Гюльбеяз.- откровенно говоря, Хафисе плевать на печали этой светловолосой змейки. Но дети есть дети. К тому же горевала не только она. Хасан, и тот сам на себя не похож. Он не должен познать самого страшного горя.

Гюльбеяз мерила шагами коридор около детской комнаты, в ожидании того, что хоть кто-то выйдет и сообщит как здоровье её детей. Из-за Хасана она не может оказаться рядом с ними, а это значит, что ей придется бездействовать, ждать, пока кто-то другой узнает как здоровье её малюток и выйдет доложить об этом. Он убеждает себя, что должна быть сильной, что должна выдержать всё ради детей, Гюльбеяз не должна впасть в отчаянье, должна молиться об их здоровье. Дети самое дорогое, что осталось у фаворитки Хасана.

– Моя Бейхан, мой Омер, – по щекам скатилось несколько слезинок. – Нет, этого не может быть! – Она стала отрицательно качать головой, не веря во всё то, что только что сказала Калфа, молодая женщина готова была кинуться на неё, чтобы та забрала свои слова обратно. Но, ей пришлось сдержаться, её дети не должны слышать материнский крик и то как она бьется в отчаянье, им и так сейчас очень плохо. – Пусть эти лекари хоть что-то делают! Пусть мои дети выздоровеют, Хасан! – Гюльбеяз вцепилась пальцами обеих рук в кафтан Шехзаде. – Иначе им придется не сладко, если Бейхан, Баязид и Омер не поправятся, я превращу их жизнь в ад. – Она отходит к окну, упирается локтями в подоконник и опускает голову на свои ладони, женщина больше не может выдерживать всего происходящего. Всё это кажется султанше снов, очень плохим сном, но она не может проснуться.

Через несколько минут Гюльбеяз вновь берет себя в руки и вновь оказывается около Хасана, в то самое время как в коридоре оказывается Лалезар Калфа. Фаворитка Шехзаде прислушивается к её тихим словам, она слышит не всё, но того, что услышала было достаточно, чтобы понять в чём суть. И подтверждением служит взгляд Хасана, которым он смотрит после услышанного на свою фаворитку.
– Черкесска значит, да? – Печально усмехается женщина, закусывая нижнюю губу от злости. – Все проблемы от них, сначала Хафисе, теперь эта... – Она закрывает лицо руками, пытаясь хоть как-то себя успокоить, дабы не сорваться, вот только заклятая соперница появилась как раз не вовремя.
– Ты! Это всё ты! – Закричала женщина, стояло Хафисе приблизиться. – Убирайся, пошла прочь отсюда! Теперь я поняла, из-за тебя случилось, ты причина всех этих бед, ты и твои земляки, да накажет тебя Всевышний! – Гюльбеяз ухватила Хафисе за локоть, не позволяя и близко подходить к комнате её детей.