„

Элира — значит свободная, идеалистка, чересчур требовательная к другим. Это имя как нельзя кстати подходило ей.
Всего лишь четвёртый ребёнок в обычной крестьянской семье, состоящей из восьми детей. Не самая старшая, не самая младшая, где-то в середине, даже незаметная, но всегда борющаяся за своё место под солнцем. Всегда борющаяся за своё существование. Ещё при рождении никто не надеялся на то, что малыша выживет, слабая, родившаяся раньше положенного времени, но кроха будто зубами вырывала своё право на жизнь. Могла бы сгинуть, как и те, что до неё, и о ней бы вскоре перестали думать — для матери дело привычное, испытывать боль утраты, но для таких, как они, если не быть сильным духом, значит, сгинуть самим. С этим Элира и шла по течению своей жизни, оборачиваясь к своей семье — всю свою жизнь ей придётся бороться. Семья не могла похвастаться богатством, иногда действительно было тяжко, от того руками работать никто не боялся, к этому их приучали с малых лет. Её неизбежностью были такие же огрубевшие и трясущиеся от прожитых лет и труда руки, как у маменьки.
— Красавица моя — повторяла матушка, касаясь своими жесткими руками светлого личика дочурки. Но даже тогда эти руки были для неё самыми тёплыми и самыми нежными. Голубые глаза от матери, а пылкий огонь в них — от отца.
И чем старше Элира становилась, тем ярче расцветал огненный цветок. Она не боялась труда, занималась воспитанием младших, пока мать и отец трудились в поле со старшими братьями и сёстрами. Но всегда будто стремилась к чему-то, известному лишь ей одной. К желанной свободе, мешавшей распустить крылья. Тяжёлые невидимые оковы падали с её рук и ног в тот миг, когда она забирала лошадь и пускалась в поле, едва на землю опускался огненный закат. Не было для неё мгновения свободнее.
Но в тот вечер небо озарилось поистине настоящим пламенем, а небо приобрело алый оттенок. Матушка говорила не к добру, кровь прольётся. Той же ночью пришли османы, чтобы отобрать юношей и девушек и увезти далеко за море. Она упала на колени, схватившись за ноги дочери, выла и умоляла оставить её детей. Османы не спрашивали, они лишь забирали, кровью и огнём. В мгновение Элира потеряла всех своих близких, оставшись лишь наедине с собственными страхом и ужасом перед неизвестностью, в сыром и холодном трюме, среди таких же напуганных и оторванных от свои семей девушек. Ей было всего пятнадцать, когда Элира ощутила холодное дыхание смерти за спиной.
В пятнадцать лет юная албанка оказалась невольницей на чужой земле, не зная даже языка, но глубиной голубых глаз и миловидным светлым личиком привлекла внимание мужчины. Он был громким, всё время ухмылялся и диву давался с красавиц, которых в тот раз сам Аллах прислал к ним с подвластных земель. Она была всего лишь одной из многих, кого отобрали и привезли в Топкапы. Без шанса. Без выбора. С желанием отдать Богу душу, но не дастся этим варварам. Она сжимала в руках деревянный крестик, умоляя Господа забрать к себе, но он будто её не слышал. Тогда Элира пошла на крайне меры, и пока все девушки спали сладким сном, соорудила из своей простыни петлю. Только выдернули из неё раньше, чем она сделала свой последний хриплый вдох. Юной пятнадцатилетней албанке вскоре дали понять, что её судьба зависит лишь от неё самой. Та, что с первых минут жизни боролась за свою жизнь, едва не лишилась её по собственной глупости. Всё то золото, которым блестит дворец, может принадлежать ей. Люди, что её окружают, могут склонить перед ней голову. А судьба вполне способна поддастся её воле. В момент отчаяния она крепко сжала кулаки, кажется, сделав свой выбор. Этим выбором была жизнь, вопреки всему и каждому, кто желал ей вреда в этих стенах. Албанка вскоре поняла, сколь многое ей способны дать эти стены. Она всегда боролась, и дала себе обещание, что всегда будет бороться.
Холодный ум и расчётливость — такова Мевхибе. Новое имя означало новую жизнь, полную неизвестности и опасности поджидающие на каждом углу, в лице каждого, кто тебе улыбается, но за спиной готов занести острое лезвие ножа. Мевхибе уже будучи матерью поняла, что должна быть именно той, кто заносит этот кинжал, но вовсе не той, кто стоит спиной.
Бурса. В момент, когда казалось, что Мевхибе упустила свой единственный шанс, едва не уничтожив себя в петле, всё изменилось. она должна была отправиться во дворец плача, служить там. Возможно, навсегда. Все знали, что оттуда не возвращались, а доживали остатки дней в тишине и слезах. Стрый дворец слёз — так говорила калфа. За что? Ей не отвечали. Пожимали плечами, мол, таков приказ, в Бурсе и так полно прислуги. Неужто совсем нигде ей нет места, кроме этого забытого и горького дворца? 
Сама судьба улыбнулась ей, когда Мевхибе выбрали музицировать на празднике перед самим Шехзаде. Всего лишь на уде, даже не танцевать. Но талант албанки оценила даже главная калфа. Быть может, подарив ей единственную возможность, сама того не осознавая. На том празднике перед шехзаде танцевало много девушек, каждая всячески пыталась заполучить его внимание, но его глаза неотрывно следили за грациозностью пальцев, ловко двигающимся по струнам, и голубым глазам, поднявшимся на него лишь на мгновение. Он смотрел на неё неотрывно, будто кроме них двоих никого не было. Праздник в честь прибытия Шехзаде Абдуллы в провинцию был последним рубежом пред дворцом плача. В тот самый миг никто и подумать не мог, что эти ловкие тонкие пальцы уже крепко ухватили то, чего желала каждая рабыня, находящаяся в тех покоях. Мысли Шехзаде, она прочно овладела ими.
— Мевхибе — ей больше ничего и не нужно было, лишь бы он снова и снова повторял её имя, шепотом, сладко, будто никто кроме ему и не нужен. Даже рождение двух дочерей не заставили его забыть албанку. Лишь пару лет назад Мевхибе наконец подарила своему шехзаде сына, названного Мустафой. И, надо сказать, что это только больше вселило в неё уверенность в себе.
 
-     -     -     -     -
Всё ещё помнит родной албанский язык, но так же хорошо изучила османский и фарси. Достаточно способная, схватывает на лету. Обладательница прекрасного слуха, что позволяет играть на музыкальных инструментах, считалась лучше в игре на уде.
Её любовь к детям и Шехзаде Абдулле безмерна. Она уверенна, что сам Аллах связал их крепкими узами, кои не сможет разорвать никто, кроме самого Всевышнего. Мевхибе достаточно непредсказуемая женщина, и эта любовь способна повести её на отчаянные поступки.

“